Снежный Цветок и заветный веер - [23]

Хозяин вынес живого цыпленка и показал его нам. «Я всегда выбираю для вас самого лучшего, Мадам Ван», — сказал Старик Цзо. Через несколько минут он принес специальный горшок, который снизу подогревался углем. Внутри кипел бульон, а в нем был имбирь, лук и разделанный цыпленок, которого мы только что видели. На столе стоял соус из имбиря, чеснока, лука и горячего масла. Нашу трапезу завершал свежий зеленый горошек, тушенный с цельными зубчиками чеснока, разложенный на деревянной тарелке. Мы ели с увлечением, выуживая палочками вкусные кусочки цыпленка, с удовольствием жевали и выплевывали косточки на землю. Еда была чудесной, но я все же оставила у себя место для таро, о котором Снежный Цветок упоминала раньше. Все, что она рассказывала, было правдой: и сахар трещал, попав в холодную воду, и таро хрустело у меня во рту, и серединка его была необыкновенно мягкой.

Так же, как я делала это дома, я взяла чайник и налила нам всем троим чаю. Когда я поставила чайник на место, то услышана, как Снежный Цветок неодобрительно втянула в себя воздух. Я опять что-то сделала неправильно, только не знала, что именно. Она положила свою руку поверх моей, поднесла ее к чайнику, и мы вместе повернули его так, что его носик больше не указывал на Мадам Ван.

«Это невежливо, когда носик чайника указывает на кого-нибудь», — мягко заметила Снежный Цветок.

Мне бы следовало устыдиться. Но вместо этого я чувствовала лишь восхищение воспитанием моей лаотун.

Вернувшись к паланкину, мы нашли носильщиков спящими, но громкий голос Мадам Ван разбудил их, и вскоре мы уже были на пути домой. Мадам Ван позволила нам сидеть рядом, хотя это и нарушило равновесие паланкина, увеличивая его тяжесть для носильщиков. Я оглядываюсь назад и вижу, какими мы были юными просто две девчушки, хихикающие по любому пустяку. Мы разбирали наши нитки, держались за руки, выглядывали наружу, когда Мадам Ван дремала, и наблюдали за тем, что проплывало за нашими окошками.

Мы были так увлечены, что ни одна из нас не почувствовала тошноты в раскачивающемся паланкине, который несли по ухабистой дороге.

Это было наше первое путешествие в Шэся и в Храм Гупо. На следующий год Мадам Ван снова взяла нас туда, и мы совершили наши приношения в храме. Она сопровождала нас в Шэся почти каждый год, пока не закончились наши дочерние годы. После того как мы со Снежным Цветком вышли замуж, мы каждый год встречались в Шэся, если позволяли обстоятельства, и всегда совершали приношения в храме, чтобы у нас были сыновья, всегда заходили к торговцу нитками, чтобы продолжать работать над своими вышивками в одной цветовой гамме, всегда вспоминали подробности нашей первой поездки и всегда приходили к Старику Цзо, чтобы отведать таро в сахаре под конец дня.

Мы добрались до Пувэя в сумерки. В этот день я совершила нечто большее, чем просто приобрела подругу вне моего родного дома. Я подписала договор, по которому я становилась половинкой другой девочки. Мне не хотелось, чтобы этот день заканчивался, но я знала, что это произойдет, как только мы доберемся до моего дома. Я представляла себе, как мы расстаемся, как носильщики уносят Снежный Цветок вниз по улице, и она лишь машет мне рукой на прощанье из-за развевающихся на ветру занавесок, а потом паланкин скрывается за углом. Но я узнала, что мое счастье еще не кончилось.

Мы остановились, и я вышла из паланкина. Мадам Ван велела Снежному Цветку выйти тоже. «До свидания, девочки. Я вернусь через несколько дней, чтобы забрать Снежный Цветок». Она нагнулась, ущипнула щеку моей половинки и добавила: «Веди себя хорошо. Не жалуйся. Смотри во все глаза, слушай во все уши и учись. Пусть твоя мать гордится тобой».

Как мне описать, что я почувствовала, когда мы обе остались стоять у порога дома? Я была вне себя от счастья, но я знала, что ожидает нас внутри. Как бы я ни любила свою семью и свой дом, я понимала, что Снежный Цветок привыкла к лучшему. А она не взяла с собой никакой одежды или других принадлежностей туалета.

Мама вышла нам навстречу. Она поцеловала меня, потом она взяла Снежный Цветок за плечи и перевела ее через порог. Пока меня не было дома, Мама, Тетя и Старшая Сестра хорошо потрудились, чтобы привести в порядок главную комнату. Вся рвань была убрана, висящая одежда снята с веревок, а тарелки расставлены по местам. Плотно утрамбованный грязный пол был подметен и обрызган водой — так он становился прохладнее.

Снежный Цветок встретили все члены моей семьи, даже Старший Брат. Когда подали обед, Снежный Цветок сначала опустила свои палочки в чашку с чаем, чтобы очистить их, но если не считать этого маленького жеста, который указывал на утонченность манер, которых моя семья не знала, она изо всех сил старалась скрыть свои чувства. Однако моя душа уже знала Снежный Цветок слишком хорошо. Она просто старалась не замечать плохого. На мой взгляд, она была явно устрашена тем, как мы живем.

Этот день был долгим, и мы устали. Когда пришло время идти наверх, у меня снова упало сердце, но женщины постарались прибрать и там. Постельные принадлежности были проветрены, весь беспорядок от нашей каждодневной работы был ликвидирован, вещи сложены в аккуратные стопки. Мама указала нам на таз с чистой водой, чтобы мы умылись, и на три комплекта одежды, два моих, один Старшей Сестры — все только что постиранные — для Снежного Цветка, чтобы она носила их, пока будет нашей гостьей. Я предоставила Снежному Цветку умыться первой, но она лишь слегка прикоснулась к воде, подозревая, как мне кажется, что таз недостаточно чистый. Ночную рубашку, которую я ей дала, она держала двумя пальцами, глядя на нее так, будто это была дохлая рыба, а не самая новая ночная рубашка Старшей Сестры. Она оглянулась, заметила наши взгляды, устремленные на нее, и, не говоря ни слова, надела ее. Мы забрались в постель. В эту ночь и все ночи, пока Снежный Цветок останется у нас, Старшая Сестра будет спать вместе с Прекрасной Луной.