Снежная сестрёнка - [8]

Она показала в сторону гостиной.

— Нет, лучше присядь там. Всё будет готово через минуту.

Я залез на огромный диван с мягкими подушками. И вправду будто сидишь на коленях у бабушки. От печи шёл жар. Я вытянул к ней ноги и ощутил разливающееся по телу тепло. Вскоре из кухни донёсся запах яичницы и бекона. У меня слюнки потекли.

Я свернулся калачиком и вдруг заметил, что за окном кто-то есть. У калитки, ведущей в сад, стоял мужчина и заглядывал внутрь. Немолодой, даже скорее дедушка, чем мужчина. У него была длинная седая борода. Но выглядел он вовсе не добродушным. Он пристально рассматривал виллу «Веточка», и выражение лица у него было странное. Сердитое… или печальное… или и то и другое? Я вскочил и подошёл к окну, спрятался за занавеску и стал за ним наблюдать.

Старик уже взялся за калитку, но остановился в раздумье. Он что, собирается войти сюда? Может, это родственник Хедвиг? Я надеялся, что нет. Что-то в нём меня пугало. Глубокая печаль. Или злоба. Не знаю точно.

Он открыл калитку и ступил в сад. Шёл он медленно, будто каждый шаг давался ему с трудом. Будто он никак не мог решить, идти ему дальше или повернуть назад.

Я бросился в коридор и крикнул Хедвиг:

— Хедвиг, скорей сюда! В саду кто-то есть. Кто-то идёт.

— Погоди, сейчас. Кто-то есть? Не может быть!

Она нахмурилась.

— По-моему, кто-то недобрый, — сказал я.

Мы вместе побежали к окну в гостиной. Я постарался не высовываться из-за занавески. И Хедвиг, по-моему, тоже. Мы спрятались каждый за своей толстой бархатной портьерой и выглянули в сад.

— Где он? — спросила Хедвиг.

— Не знаю, — ответил я. — Только что был здесь.

— Где?

— Он открыл калитку и зашёл в сад.

Мы посмотрели на тропинку, ведущую к дому. Она была пуста. Старик исчез.

Хедвиг посмотрела не меня.

— Ты шутишь?

— Нет, клянусь! Он только что был здесь. У тебя есть дедушка?

— Нет, — ответила Хедвиг.

— Ну, может, пожилой дядя?

— Да нет же.

— Или…

— Да забудь ты о нём! — воскликнула Хедвиг. — Ой, сейчас яичница подгорит!

И она кинулась обратно на кухню.

А я остался у окна. В саду полно наших следов, моих и Хедвиг. Тропинка плотно утоптана, следов старика не разглядеть. И тут меня словно пробил озноб. А вдруг их там нет? И его тоже не было. Вообще не было.

Глава 7

Мы накрыли в столовой с сиреневыми стенами.

— Рождественская комната, — сказала Хедвиг. — Красивая?

— Очень!.. А вы уже весь дом украсили? — спросил я.

В столовой рождественские украшения были везде. На окнах — бумажные ангелочки, на люстре — банты из красных шёлковых лент, а в середине стола красовался подсвечник с большими квадратными свечами. Наверное, у них в каждой комнате по адвентскому подсвечнику.

— Не-е-ет, не весь ещё, — ответила Хедвиг, — ещё много мест, где не украсили как следует. Важно, чтобы в доме рождественские украшения были повсюду. Знаешь почему?

— Нет.

— Будет несправедливо, если мы украсим гостиную, а туалет оставим как есть. Тогда он огорчится.

— Огорчится? Туалет? — Я не мог сдержать улыбки.

— Дом всё чувствует. Каждая комната. И особенно комнаты виллы «Веточка», если ты понимаешь, о чём я.

— Да, понимаю, — сказал я.

Потому что вилла «Веточка» и вправду была таким домом — живым.

— Обожаю украшать всё к Рождеству! — сказала Хедвиг. — Я считаю, что даже самый крохотный уголок в доме должен быть нарядным. Согласен? Рождественское правило номер один: Рождества никогда не бывает слишком много. Даже чулан нужно украсить! У меня есть юлениссе, которого я ставлю туда каждый год. Когда открываешь дверь, чтобы взять что-нибудь самое обычное — швабру, например, — и сразу вспоминаешь, что сейчас Рождество. Так и должно быть. Ведь Рождество — это чудо, и о нём надо помнить всё время.

Я кивнул. Я подумал о нашем адвентском подсвечнике, который так и пылился в кладовке.

Я думал о нём всё оставшееся до обеда время. В конце концов ни о чём другом я думать уже не мог. Я попрощался с Хедвиг и поспешил домой.

Когда я вошёл, мама с папой сидели на диване, уткнувшись каждый в свою газету. Похоже, свободного времени у них было хоть отбавляй. «Больше чем достаточно для того, чтобы достать подсвечник», — подумал я. Но они явно о нём снова забыли. Я побежал в подвал.

Подсвечник стоял на полке на самом видном месте, перед коробкой с ёлочными игрушками. За прошедший год он сильно потемнел. Я взял его и отнёс на кухню. Порывшись в шкафу, я отыскал в самом углу порошок для чистки и тряпочку, натёр подсвечник порошком, дал постоять немного, чтобы средство подействовало — я видел, папа всегда так делал, — а потом стёр порошок.

Подсвечник стал приобретать свой настоящий цвет.

Я всё тёр и тёр, пока не убедился, что все тёмные пятнышки пропали. Потом я водрузил подсвечник в центр обеденного стола и залюбовался. Таким он и должен быть: блестящим, отливающим золотом.

Теперь дело за свечами.

Я перерыл все ящики на кухне и наконец нашёл старую пачку стеариновых свечей и коробóк спичек. Раньше мама с папой часто зажигали свечи, особенно осенью, когда вечера становились темнее. Но этой осенью им, видимо, хватало люстры. Эта пачка, должно быть, завалялась с прошлого года. Свечи оказались белыми, но это уже было неважно.