Снежная роза - [11]

Наташа повернула голову – в дверях стоял ее муж. И хотя он привык держать лицо, но по некоторым признакам жена сразу же поняла, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Машину Мориса нашли, – сказал граф.

– Где?

– В Ницце.

Раймонда открыла рот. На щеках ее выступили пятна.

– Что Морис мог делать в Ницце? Это немыслимо! Полиция сказала что-нибудь внятное? Где Морис? Они собираются его искать, в конце концов?

– Я сейчас говорил не с полицией, а с Аршамбо, – ответил граф. – Он женат на племяннице начальника уголовной полиции, и… Словом, я просил его держать меня в курсе. Неофициально, так сказать. По его словам, об исчезновении человека надо заявлять как можно быстрее, тогда больше шансов его найти.

– Ах, так это я виновата, что сразу не обратилась в полицию? – вскинулась Раймонда.

– Мы сейчас вовсе не об этом, – терпеливо ответил хозяин дома. – Вдобавок ко всему следствие затянулось из-за того, что полицейский, который начал дело, сломал ногу. У комиссара Буало, который его сменил, прекрасная репутация. Видишь, машину он уже нашел. Уверен, скоро мы узнаем, что случилось с Морисом…

Раймонда медленно опустилась на диван и стиснула руки.

– Я чувствую, что никогда больше его не увижу, – проговорила она с мукой на лице.

…Потом хлынули слезы, появился платок, который ничуть не помог делу, граф и Наташа стали наперебой утешать измученную женщину. А тем временем в кухне котенок ткнулся носом в блюдечко с молоком, блаженно мяукнул и принялся лакать, жмурясь от удовольствия.

Глава 5 Клошар

Инспектор Лебре украдкой зевнул и покосился на часы. Шел третий час допроса Жюльена Робишо, бродяги, которого задержали в машине без вести пропавшего Мориса де Фермона и затем препроводили под охраной в Париж. Третий час Робишо рассказывал своим глуховатым невыразительным голосом одну и ту же историю, дополняя ее мелкими деталями, но до сих пор нигде не сбился и ни в чем не сознался.

– Откуда у тебя машина? Тебя же неоднократно задерживали за бродяжничество.

– Я ее нашел.

– Где?

– На берегу.

– На каком еще берегу?

– Я уже говорил. На берегу Сены. Я спал под мостом. Утром выхожу – стоит машина, а рядом – никого. Дверца открыта, колеса завязли в грязи.

– Стоп, так машина стояла не на мосту?

– Я уже говорил вам, мсье, на берегу. Там дорога идет через мост и дальше вдоль берега. Кто-то съехал с дороги и спустился к реке.

– Кто?

– Откуда мне знать? Когда я вечером забрался под мост, никакой машины на том месте не было.

– Ну и что ты сделал?

– Ну, мне стало интересно, не разучился ли я водить. Я сел за руль.

– А ты, значит, шофер?

– Был когда-то. Давно.

– До того, как стал бродяжничать?

Бродяга усмехнулся.

– В общем, да.

На вид ему было лет тридцать, но седины в темных волосах хватило бы на пятидесятилетнего, да и глаза сбивали Лебре с толку. Так смотрят люди, крепко битые жизнью, люди, которым уже ничто не страшно, потому что настоящий ужас настиг их в прошлом и отметил своим невыводимым клеймом. Инспектор перевидал на своем веку немало бродяг и выслушал немало историй, но Жюльен Робишо все же ставил его в тупик. Новый костюм, который недавно купил подозреваемый, сидел на нем вполне прилично, а не как нечто чужеродное; руки, хоть и загрубели, больше походили на руки интеллигента, чем рабочего или крестьянина. Ни помятого лица, ни сизого носа – никаких примет алкоголика; речь не слишком литературная, но тем не менее и не блатная.

– В общем, ты увидел пустую машину и решил прокатиться, так? – спросил Лебре, устав ломать себе голову над этими загадками.

– Вроде того. Я сначала посмотрел – никого поблизости нет. Я думал, может, шоферу понадобилось отлучиться по нужде. Только непонятно, зачем для этого в машине к воде спускаться. Еще немного – и она бы свалилась в реку.

– Что ж не свалилась?

– Колеса завязли. Я уже вам объяснял.

– А ты что же, сумел вернуть ее на дорогу?

– Да. Но мне нелегко пришлось. На то, чтобы продвинуться на несколько метров, ушел час, если не больше. Если бы не начал накрапывать дождь, я бы вообще все бросил и ушел. Но мне не хотелось брести под дождем на своих двоих.

– И ты никого не видел возле машины?

– Нет.

– Что было после того, как ты выбрался на дорогу?

– Я не сразу на нее выехал. Мне вдруг стало не по себе. Ситуация начала казаться какой-то нелепой. Что я делаю в чужой машине? Я грязный, а тут салон пахнет дорогой кожей и женскими духами.

– Вот как? И ты их учуял?

– Мама продавала разную косметику, и духи тоже. Хорошие духи ни с чем не спутаешь.

Ага, вот оно что, значит. У матери был свой магазинчик. Торговля косметикой – это как минимум средних размеров город. Интересно, как Жюльен все-таки угодил в бродяги. Торговля оказалась неудачной, мать умерла, сына выжили другие наследники?

– Рассказывай, что было дальше, – поторопил Лебре.

Жюльен пристально посмотрел на него, и инспектор понял, что внутренне его собеседник бунтует против «тыканья», да еще в таком пренебрежительном тоне. Но Лебре был в два раза шире в плечах и знал, что вслух поставить его на место бродяга не осмелится. Когда спорят чувство собственного достоинства и инстинкт самосохранения, первому всегда приходится уступить.