Снежная почта - [2]

И стайка гномов за ее спиной.

Спешит карета с Золушкой. Во мраке

Кот в сапогах крадется вдоль стены,

И только тени черные, как фраки,

Застыли, охраняя чьи-то сны.

Уже дрожат распахнутые двери.

Хозяин ветер в городе пустом.

По мраморным листам – белее смерти —

Проходят гости в полуночный дом.

Немые слуги зажигают свечи,

Вино течет из вскинутых рогов…

Я часовой. Я, как преданье, вечен.

Я охраняю сказку от врагов.

Плывут по залам звуки сонных скрипок,

Танцуют королевские шуты,

А короли среди вина и криков

Давно уже с лесничими на «ты».

Но все проходит. Близок час рассвета.

Бьет колокол, трубит прощальный рог.

В халат потертый Золушка одета,

Стал жалким Кот без шляпы и сапог,

Стол опустел, стоят пустые кубки,

И кучер-крот вскочил на облучок…

А я, как принц, растерянно и хрупко

В руке держу хрустальный башмачок.

1963

«Сказка – это скатерть-самобранка…»

Сказка – это скатерть-самобранка,

Сказкой можно тешиться и жить,

В сказку улетаешь спозаранку,

Не решая – быть или не быть.

На границах сказочных дозоры,

Знающие всё бородачи,

Отворяют пыльные просторы,

Где дрожат стеклянные лучи.

Где пылинки пляшут, паутинки,

Солнцами пронизаны насквозь,

Где висят старинные картинки

В золоченых рамках вкривь и вкось.

Там по слою вековому пыли

Не шуршат небрежные шаги.

Мыши там давно уже забыли,

Что на них есть кошки – их враги.

Там на поседевших перекрестках

Ходики с кукушками стучат,

С потолка упавшая известка

Мажет мелом маленьких мышат.

Я там был – в чердачных сновиденьях,

В шелесте страниц и скрипе рам.

Я еще не раз в своих сомненьях

И надеждах побываю там.

1964

«Вернуться туда, где не был…»

Вернуться туда, где не был,

Подняться по лестнице темной

И, старый звонок нажимая,

Услышать за дверью шаги.

Сказать тебе: «Милая, здравствуй!»

Шагнуть за порог, как в пропасть,

И долго в бедной прихожей

Свой плащ промокший снимать.

И в комнате тесной и теплой

Зажечь свечу и поставить

На стол, и вспомнить о прошлом.

О будущем – не говорить.

1965

«Вот на лестнице хлопнула дверь…»

Вот на лестнице хлопнула дверь.

Ты шагам торопливым поверь

И по скрипу ступеней сумей

Угадать мою тень у дверей.

Вот подходит назначенный час,

А на лестнице – десять пар глаз,

И ушей десять пар – у стены

Караулят запретные сны.

Что же сердце не бьется в груди?

Ах, как страшно к порогу идти!

Страшно дверь, как лицо, распахнуть

И надежде навстречу шагнуть.

Но никто у дверей не стоит.

Только кот на ступеньке грустит.

Только мужа бранит дотемна

За соседнею дверью жена.

1965

«Я отдам тебе все: и веселье и детскую ласку…»

Я отдам тебе все: и веселье и детскую ласку,

Как художник холсту отдает животворную краску.

Только ты отзовись, только ты появись и возникни!

Вот уж осень к земле порыжевшими листьями никнет,

И по крышам и трубам свистит охладелым потоком

Жестяная вода на серебряном ветре высоком.

Как противен оскал дождевой молодящейся рыбы!

Дождь как будто бубнит: если были бы вместе бы вы бы,

Если выли бы белые бури, и синие птицы

Прилетали бы легкими снами над вами кружиться…

1965

«Какая ночь!…»

Какая ночь!

И красный свет

В окне замерзнувшего дома,

И затаенная истома,

И облаков прозрачный след.

Шаги прохожих в темноте,

И голос тихий и усталый,

И отраженные кварталы

В холодной северной воде.

А где-то плачут поезда,

Совсем по-детски горько плачут.

И надо мной видит звезда,

Но это ничего не значит…

1966

«У нас в деревне дождик проливной…»

У нас в деревне дождик проливной

И тучи, как дворняжки, лают с неба.

А я пишу письмо тебе домой,

И на столе лежит осьмушка хлеба.

Бревенчатые стены. Печь. Ухват.

Ты знаешь, он совсем, как настоящий!

И угли из печи в избу глядят,

Как волки из соседней черной чащи.

В трубе гудит, и дым прибит к земле.

Холодный ветер рвет его на части.

Ты хоть сегодня вспомни обо мне,

О горьком и нескладном нашем счастье.

Погасла печь. Зарылся жар в золу.

И завтра будет так же, как сегодня.

В своем иконном золотом углу

Заснул спокойно Николай-угодник.

И дом заснул. И снова ты со мной.

Он был, тот день?

Мне кажется, что не был.

У нас в деревне дождик проливной

И тучи, как дворняжки, лают с неба.

1965

«Я плод, который перезрел…»

Я плод, который перезрел.

Меня садовник не срывает.

Он совершенно не скрывает,

Что незавиден мой удел.

И я на веточке дрожу,

Болтаюсь меж землей и небом

И в положении нелепом

Весь прошлому принадлежу.

И солнечный веселый взгляд

Ловлю я ослабевшим оком,

В уединении глубоком

Накапливая горький яд.

Никто в заброшенном саду

Не вздрогнет и жалеть не станет,

Когда, бессильный и усталый,

В траву я молча упаду.

1966

Разговор с домовым

Вот и дождался метели.

Все предвещало метель:

Окна в домах запотели,

Снег заплясать захотел,

Ветер кружиться задумал,

За угол вихри замел,

Кромку сугробную сдунул

И домового привел.

Слушай, приятель! За печкой

Завтра бутылки найдут.

Попика с тонкою свечкой

Под руки в избу введут.

Тот совершит отпущенье.

Мелко тряся бородой,

Он окропит помещенье

Снежной святою водой.

Дух домового изгонит,

Душу мою вместе с ним.

Что ж это ветер так стонет?

Снежный качается дым?

Выпьем, старик! До рассвета,

Как до весны, – канитель!

В снежные стороны света

Рвется шальная метель.

1966

«Я виноват перед тобой…»

Я виноват перед тобой.

Пришли мне в утешенье

Листок бумаги голубой

В день моего рожденья

Пускай ко мне он прилетит