Снежная почта - [15]

Бредет, не зная ласкового слова,

Где зимний вечер длится, как во сне,

Никто не вспоминает обо мне.

Там дед Василий, выйдя на крыльцо,

Ладонью трет шершавое лицо

И неподвижно смотрит на дорогу.

Гостей не видно… Ну, и слава Богу!

А может быть, ты умер, дед Василий?

Давненько писем мне не приносили,

Давно лекарств тебе не отправлял

И адрес твой, должно быть, утерял.

Ты умер и в Покровском похоронен.

Тебя везли в телеге по дороге

Сквозь три деревни, с Богом, налегке,

В наглаженном широком пиджаке.

Ты умер, дед Василий, навсегда!

Обрезали на доме провода,

Забрали кур, заколотили двери,

Но все-таки я плохо в это верю.

И если ты живешь еще на свете,

Тогда прости мне поминанья эти

И напиши, что на дворе зима,

Что все по-старому,

Что нет от нас письма.

1971

Памяти Николая Рубцова

«На темном разъезде разлуки

И в темном прощальном авто

Я слышу печальные звуки,

Которых не слышит никто…»

Н. Рубцов

В Вологде весело пляшут,

В Вологде вволю поют.

В ситцевых платьях Дуняши

Вологду горькую пьют.

Кто мне покажет до нитки

Этот платок расписной,

Этот сугроб у калитки,

Месяца серп над сосной?

Ветер, приляг у порога!

Пес добродушный, приляг!

Дальняя вышла дорога

И потерялась в полях.

Нету над Вологдой песен.

Ветер гудит о своем.

Снег был горяч и чудесен

Кровью, дымящейся в нем.

Январь 1971 г.

Северный ветер

Северный ветер стучит за окном

крупными каплями звезд.

Там, над Гренландией,

бродит вином

спелая снежная гроздь.

Там,

над землею Франца-Иосифа,

белое крошево

в воздухе носится,

и, выгибаясь,

под ветром дрожит

древний арктический щит.

Северный ветер!

Северный ветер!

Рамы двойные,

хвойные —

с петель!

Дверь нараспашку!

Ветром пронизан,

дующим верхом,

дующим низом,

каждый мой мускул,

как выстрелом смерти.

Там, над Гренландией,

снежные черти

весело водят свои хороводы.

Периодичность явлений природы

нам угрожает переселеньем

и четвертичным оледененьем.

Только бы в мире

немного тепла

лето оставило,

осень хранила!

Только бы ровная

плоскость стола —

наше спасенье —

нам не изменила!

Только бы верить!

Только бы знать!

Там, над Гренландией,

ветры опять

туго закручивают пружину

и, взгромоздившись

с трубой

на вершину

шара земного,

блестящего,

пестрого,

дуют

до Крымского полуострова!

Северный ветер!

Северный ветер!

Распространитель

безжалостных сплетен!

Ты – полномочный поверенный зла.

Только бы в мире немного тепла!..

1968

Ведьма земля

Заманила, прикинулась раем

И несет нас незнамо куда.

Что же в прятки друг с другом играем,

Словно знать про нее мы не знаем,

Что не радость она, а беда?

Словно бабочки, неосторожно

Мы слетелись к ее фонарям,

А теперь наблюдаем тревожно

Траекторию, что безнадежно

Приближает нас к мертвым мирам.

Говорили: старушка-планета!

Снисходительно так, по плечу…

Что мы знали? Нам нравилось это:

Карусель, автогонки, ракета…

– Мама, мама, кататься хочу!

И пошлу! Человек – это гордо!

Мы не можем ждать милостей от!..

Но по-прежнему властно и твердо

Усмехается ведьмина морда,

Щерит черный проваленный рот.

Сколько раз обещала нам счастье?

Поделом дуракам, поделом!

Вот летит она, пепельной масти,

Разрывая пространство на части

Безобразным своим помелом.

Вековая посредница наша

Между Господом и Сатаной!

Как кондукторша в валенках, важно:

– Выходите, – кричит, – воля ваша.

Вам обратно войти не дано!

Богохульствую вроде бы грозно,

И насмешливый слышу ответ:

– Не ори, – говорит. – Слишком поздно!

Без того в экипаже нервозно,

Крику много, а толку-то нет!

Слишком черен космический холод,

Чтобы наши слова помогли.

Ожидают нас горе и холод.

Слишком слаб человеческий голос

Для грядущих трагедий Земли.

Чем же мы пред тобой виноваты?

Ты за что нас с собою взяла?

Нет ответа… Несется куда-то

Среди звезд и Галактик косматых

И, должно быть, не ведает зла.

1969

Тетрадь

Насторожись, потомок дальний,

Когда услышишь мой привет,

Открыв, как ящик музыкальный,

Тетрадь давно минувших лет.

Не летописи, не призывы —

Заметки гнева и вины,

Написанные торопливо

На грани будущей войны.

С трудом припоминая даты,

Моей судьбой соедини

Дороги, где пройдут солдаты,

С полями, где умрут они.

Поверь: ни слава, ни признанье

Не беспокоили меня,

Лишь торопило ожиданье

Того неведомого дня.

1971

Второй карнавал Неоконченная поэма

Итак, продолжим карнавал!

За год ничто не изменилось.

Тот недоволен, тот устал…

Какая мгла! Скажи на милость!

Зима предчувствует провал,

А осень переутомилась,

На стыке многих непогод

Припомнив календарный год.

Зима, весна, любовь, привычка…

Поэт опять не ко двору.

Свеча горела, словно спичка,

А спичка гасла на ветру.

Надеть очки? Придумать кличку?

Затеять новую игру?

Возможности меня погубят,

Бездельников никто не любит.

Тем более немолодых.

Отец семейства! Боже правый!

Напишет бесполезный стих,

Весь день с какой-нибудь забавой.

Ему не надо выходных,

Он наслаждается отравой

Филологических острот

И булку мягкую жует.

А впрочем – жизнью недоволен,

Сатиры пишет на себя

Сидит, сомнениями болен,

По кругу движется семья;

Столы, диваны, антресоли

Забиты грудами старья

И рукописями, в которых

Сокрыт литературный порох.

Что нужно бедному пажу?

Чижу, картонной канарейке?

Признания? Не нахожу…

Любви? И вздохов на скамейке?

Грозят восьмому этажу

Его фальшивые идейки,

Но управдом, как рыба-кит,

На страже совести лежит.

Поэту надобно волненье,

Когда, открыв свое окно,