Снег в июле - [14]

Есть ли в жизни нечестная правота? Кажется, эти два слова несовместимы, но другого определения я подобрать не могу. Да, он был прав: ему привозили материалы низкого качества, строители зачастую плохо готовили поверхности, но разве можно оправдать то, что он сознательно делал брак.

— Ах, бедненький, бедненький, — сказала я как можно презрительнее, — влажность, строители, сроки. Просто — недобросовестно относитесь к делу. Так, порхаете с улыбочкой, именно с улыбочкой. Дикая вещь получается, дикая! Мы строим дома со всеми мыслимыми удобствами; и бесплатно, слышите, Кудреватый, бесплатно государство дает их людям. А они, новоселы, вместо того чтобы радоваться, быть счастливыми, плачут, огорчаются. В чем тогда смысл нашей работы?.. Знаете ли вы, что слово «строитель» уже употребляют иронически. Еще немного, и оно станет, равнозначно слову «халтурщик». Знаете вы это?

Наконец-то я добилась своего — Кудреватый рассердился.

— Слушайте, Семен, — резко сказал он, — Нина Петровна, пользуясь уж не знаю какими правами, позволяет себе черт знает что. Будьте вы судьей в этом споре! Чего она требует от меня? Чтобы я не принимал паркет повышенной влажности? Предположим — не принял; темные некрасивые обои — не принял; непросушенные плоскости от строителей — не принял. Но что от этого изменится? Паркет и плохие обои повезут на другую стройку, там их все равно пустят в дело. Спросите работников фабрики, выпускающих обои, и они вам расскажут о нехватке хороших красителей; пойдите на завод, выпускающий красители, там вам расскажут о плохом сырье… Круг! А она хочет, чтобы я, букашка, изменил что-то. Права она?

Семен молчал. Снова вроде был прав Кудреватый, но опять это была «нечестная» правота.

Помнится, я тогда закричала:

— Вы не букашка, мой миленький Кудреватый! Вы просто халтурщик! Извините, не могу в вашем стиле сказать это слово — уменьшительным. Если так будет рассуждать каждый, то, конечно, ничего не получится. Мы все обязаны, понимаете, Кудреватенький, обязаны именно на своей работе не допускать халтуры. Да, не принимать плохие материалы, неподготовленные поверхности… Не принимать!

Кудреватый встал. Сейчас он снова был спокоен и доволен собой, погладил папку.

— Семен, — медленно начал он, — пока Нина Петровна кричала, я, кажется, что-то интересное придумал.

— Что? Что вы могли придумать? Говорите мне, а не Семену. Спор ведем мы.

— Хорошо, Нина Петровна, мне в голову пришла неплохая мыслишка. — Он рассмеялся. — Переходите на отделку. Хоть на годик. Вот тогда встретимся с вами, посмотрим ваши квартиры.

— И перейду! — закричала я.

— Поклонимся вам в ноженьки, милая Нина Петровна. Ждем.

Ночью я долго не могла заснуть. Все пилила себя. Да что я, с ума сошла? Как же мне бросить монтаж и перейти на отделку. Ведь на монтаже все живет. Каждый день, уходя с работы, ты оглядываешься на Свой Дом. Ого, поднялся на три метра! Каждый день, приходя на работу, еще издали пристально смотришь на него: по темным окнам определяешь — ночью сделали перекрытие. И как о малом ребенке, все думаешь о Своем Доме. А отделка, это что? Кисти, ведра и краска. Краска!..

Дня через два успокоилась. Ну что там, в пылу спора пообещала перейти на отделку. Да он уже, наверное, забыл. Занят своими процентовочками. Ему наплевать на наш разговор.

Но когда утром, в понедельник, на Моем Доме выросли еще два этажа — это значило, что прошла неделя, — раздался телефонный звонок. Я сняла трубку:

— Слушаю.

— Это я, Нина Петровна, Кудреватый… — Он сделал паузу, я тоже помолчала, но не выдержала:

— Ну, слушаю вас.

— Вы знаете, Нина Петровна, должен перед вами извиниться, — сладким голосом сказал он и снова замолчал.

Уже предчувствуя беду, я строго сказала:

— У меня много дел, Кудреватый. Может, мы на этом закончим разговор. Вы подумайте, а завтра снова позвоните.

— Понимаете, сначала я думал, что вы просто не любите меня, потому стыдите. Как это вы сказали? Ага, бракодел… нет, кажется, халтурщик. Но когда вы заявили, что перейдете на отделку и покажете всем нам, как нужно работать, я понял, что вы действительно болеете за дело… Я не ошибся, Нина Петровна? — Его голос стал насмешлив. — Почему вы молчите? Такой деловой товарищ и вдруг теряет драгоценные секунды рабочего времени!.. Ну что же, позвоню вам через пару деньков… И запомните, родная, я не отстану. Или вы извинитесь передо мной, или перейдете на отделку. — В трубке послышались короткие гудки.

М-да! Кажется, шах и мат. Или есть еще лазейка?

Сколько времени? Ого, начало одиннадцатого…

Итак, вчера меня назвали «бывалым прорабом». Я была на десятом этаже, когда ни жива ни мертва прибежала Василина, мой мастер, очень юная девица, совсем еще тепленький выпускник моссоветовского техникума, которая способна удивляться даже тому, что сварку закладных деталей ведут только электродами марки Э-42.

— Нина Петровна!.. Ох, Нина Петровна, знаете… — Она перевела дыхание, длинные черные ресницы ее затрепетали.

— Ну что, Василина, давай выговаривай, — нарочито грубовато ответила я. В ее присутствии я всегда чувствую себя опытной женщиной, познавшей все в жизни, вроде без пяти минут мне уже на пенсию. — Выкладывай, что случилось?