Снег идет 100 лет… - [11]
А в далекой московской квартире около стола, нарядно сервированного хрусталем и мельхиором, сидели, ожидая гостей и застолья, я, моя жена и наша хорошая подружка Наташа Тургенева. Мы с Натальей не заметили, как моя женушка успешно телепортировалась в лос-анджелевские Мытищи, как взгляд ее стал стеклянным и во время одного из воплей героя или героини моя благоверная, словно ниндзя, взлетела над диваном и над нами с жутким криком. С тем криком, который наверняка бы устроил режиссера из фильма в фильме, и удар ногой сверху обрушился на «стол на загляденье». Удар, звон посуды (кстати, вы не поверите, но ничего не разбилось), и Татьяна продолжила досматривать фильм, не вернувшись в реальность. А Наташа Тургенева тихо заплакала, встала из-за стола со словами:
– Ну вас на фиг, ребята, с вашим кино, – и со слезами на глазах пошла на кухню к Леньку.
IX
После подобных посиделок мы с Соколовым, пока наши женщины приводили квартиру в надлежащий вид, чаевничали и толковали о житье-бытье. Причем в основном говорил он, а я слушал. У меня в жизни все было более менее гладко, я стал известным артистом, обладавшим определенным запасом прочности как в творчестве, так и в бизнесе, если можно было так назвать то, чем я занимался. И мы говорили о стране, о тенденциях развития экономики и, как отдельное ее подразделение, обсуждалась «наша» музыка.
– Тебе хорошо, – говорил Серега, – ты сделал себе имя, и, как ни называй то, что ты и твои «Саквояжи» поете, тебе, это я вижу, нравится.
– Ну, знаешь, жизнь так быстро меняется, что все предусмотреть нельзя. Хотя, случись что, я смогу, как и прежде, с гитарой наперевес денег заработать.
– А что, тоже чувствуешь, что мертвечинкой-то попахивает? – ехидно спросил Соколов.
– Да нет, вроде как помещение проветриваю, а вообще тревога есть…
– Еще бы… Вот мы тут выпиваем, мясо жрем. А где это мясо купить? На рынке, магазины-то пустые. И все эти тусовки с «поросятами» на столе и на сцене…
– Ну, пир во время чумы… – сказал я банальную фразу.
– Да ладно, мы с тобой успели урвать. И погуляли, и попели, да и девчонки…
– Ты это к чему?
– Да я все о Димке с малы́м думаю. Знаешь, если будет возможность, я срулю отсюда, – сказал Серега, закуривая.
– Куда?
– Да в Штаты.
– А что, тебя там ждут?
– Да прорвусь, – отрезал Серега.
– Так придется отстреливаться, погоня будет… А еще хуже, если не будет и поймешь, что и гнаться за тобой никто не собирается. А потом, у тебя на руках два пацана и жена. Да и профессии для ихней жизни ни у тебя, ни у меня нету. Так, как мы поем, в каждом переходе поют черные, чтобы набрать на дозу. А где сейчас Валов, где Лерман да и все остальные? А они среди нас были отнюдь не последними!
– Да ладно, это я так… Осталось там винца? – спросил Серега, сворачивая беседу.
– Ну не так чтобы… Сейчас плесну…
И мы пили, чтобы уйти от темы разговора. Не помню, выводил ли Соколов меня на идею совместного концертирования, но у нас в «Саквояже» был комплект и у Горного Короля хватало гордости не переводить наш треп в эту плоскость. И он не просился к нам барабанщиком.
И грянула реформа Гайдара. И все в одночасье стали, скажем так, небогатыми. И все стали «капиталистами» и стали считать деньги, которые надо заплатить за аренду концертного зала, за рекламу, за перелеты и т. д. Это коснулось всех, и все начали минимизировать расходы. И группы, игравшие джаз-рок, уволили духовую секцию, заменив живое звучание на имитацию клавишных. А что? Если включить на «Korg’e» тембр «bruss», то звучит очень живенько, и зритель не отличит, да и все равно ему, этому зрителю, кто там играет эти никому не нужные дурацкие синкопы. А потом отпала нужда и в барабанщиках: сами посудите – их, барабаны то есть, нужно либо транспортировать, либо брать в аренду, а это какие деньжищи. А сколько грохота от них, их же никогда невозможно отстроить.
А еще мэр города N-ска был на концерте и очень недоволен остался звучанием большого барабана… Особенно по ушам била верхняя середина. Так и сказал: «Верхняя середина».
И начались увольнения… Да какие увольнения? Тогда ведь толком никто никого на работу и не принимал. А профсоюз? Какой профсоюз, кто такой профсоюз? Ты – профсоюз?.. И вот однажды духовику или ударнику перед следующей поездкой никто не звонил, и он понимал, что надо выкручиваться самому.
Я не помню, как все это происходило в «Бастионе», скорее всего различных умений и гордости Соколову хватило, чтобы достойно объясниться с Барановым, да и сам Баранов, думаю, искал с Серегой вместе компромиссные варианты. Короче, ушел Соколов на вольные хлеба, но фасон при встрече со мной держал и старался не жаловаться на горькую судьбину. Единственное, озадачил меня тем, чтобы я ему, как супермастеру, поставлял клиентов для починки любого аппарата.
X
Деньги, русские деревянные, превратились в ничто, но даже это «ничто» негде было заработать. И уже у многих сторонников «демократического образа жизни» стали возникать вопросы «как же так?» и «туда ли мы идем?». Как мы выстояли в те годы и не превратились в тлен – до сих пор эти вопросы не находят у меня ответа. Разговоры о том, что сейчас эпоха Водолея и Россия находится под защитой этого знака зодиака, меня не очень убеждают. Мне думается, что те, кто сначала обрадовался упадку нашей страны, потом поняли, что, если попробовать, как в борцовской схватке, дожать, мы можем не удержать атомную бомбу ослабевшими руками, и она рванет. В общем, выстояли, но было несладко, а иногда и стыдно за себя и за своих рулевых.
Во второй книге Вячеслава Малежика основной акцент сделан на прозу. Есть в ней стихи и тексты песен, написанные после выхода первой книги «Понять, простить, принять…».Автор неизмененно открыт, всегда распахнут. И в прозе его, в откровенных и тонких рассказах, проявилось редкое умение щедро любить мир и людей, сохраняя юношескую романтику, высокую ноту тепла, широты, светлой нежности и трепетной надежды. Поэт Александр Смогул назвал Вячеслава Малежика высоким лирическим голосом России. А теперь он еще умный и тонкий прозаик.
Наверное, Вячеслав Малежик неплохо учился в школе и не раз писал сочинения, раскрывая образы Онегина, Печорина и Андрея Болконского. Судя по всему, герои его новой книги могли бы пополнить когорту людей, не нашедших себя в социуме, но от этого не ставших менее симпатичными.Хорошего настроения вам, наши читатели. Возможно, вы подружитесь с кем-то из героев того еще времени.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.