Снайпер - [6]

Мы укатили обратно. Старики уезжали через три дня, и я не возражал. Я выплатил им остаток суммы, получив расписку, что ничего им не должен, и дом теперь мой. Открыв ворота, я уже собрался загнать машину во двор, как подбежал запыхавшийся участковый. Оказывается, у хозяев был постоялец, этот самый милиционер, о котором те до последнего не сообщали. Кстати, сержант жил в той спальне с видом на море, которую я себе и облюбовал.

Он меня узнал, но документы проверил и уточнил, вставал ли я на учёт в местной комендатуре, что разместилась в здании военкомата. Я признался, что не успел. Нужно исправить. Так что я покатил в комендатуру, подвозя сержанта к зданию милиции, которое находилось рядом. И видел, он меня ни в чём не подозревал, более того, был в восторге от знакомства с тем, о ком писали газеты.

Он не замолкал ни на минуту. Помимо того, что показывал дорогу, ещё описывал местные достопримечательности.

– Товарищ майор, разрешите спросить? – наконец обратился он. Раз я был в полной форме, при фуражке, то он и обращался ко мне как и положено. По уставу. На «ты» мы не переходили, слишком мало знакомы.

– Спрашивайте, – разрешил я.

– У вас одна награда повреждена. Как это случилось?

– Ранили меня, серьёзно. Думал, убили, пуля в сантиметре от сердца остановилась, орден спас. Поэтому сейчас и нахожусь на излечении. А награду я не прячу, несмотря на то, как она выглядит. Заслуженная, да и спасла меня. Сейчас встану на учёт в комендатуре, аннулирую направление в санаторий и буду дома лечиться да в какой-нибудь из местных госпиталей ходить.

– У нас их три, плюс лечебницы и санатории. Выбор есть. В комендатуре подскажут. Кстати, вон она, то дальнее здание. А мне здесь остановите, если можно.

– Это можно.

Милиционер выбрался из машины, благодаря, а я напомнил ему о вечере, мол, надо отметить покупку, да и новоселье справить. Чтобы не опаздывал.

Доехав до нужного здания, я, двигаясь осторожно, мол, грудь болит после ранения, прошёл внутрь. Дежурный принял у меня документы, внёс в журнал учёта и направил в один из кабинетов, где работали с таким, как я, находящимся на излечении. Встретили меня хорошо, узнали. Сотрудник быстро решил все вопросы. В санаторий не направил, раз уже имею свой дом, но дал направление в один из госпиталей, ближайший от моего дома, где один из врачей и будет лечить меня. До конца, скажем так.

Закончив дела на медицинские темы, я снова подошёл к дежурному:

– Лейтенант, я тут удачно приобрёл дом…

– Поздравляю с покупкой, товарищ майор.

– Спасибо. Вопрос в другом. Когда я буду отсутствовать, не хотелось бы оставлять его без пригляда. Дом просторный, его можно использовать, временно, до конца войны, как служебную гостиницу для командиров. Не хотел бы я вернуться и застать там развалины.

– То есть вы хотите временно передать дом на баланс комендатуры? Чтобы там проживал ответственный работник?

– Вы правильно меня поняли. Чтобы я передал дом ответственному лицу и принял его после войны в полном порядке.

– Такие вопросы решаются через начальника комендатуры, однако он пока отсутствует, будет к двум часам.

– Постараюсь быть. Надеюсь, вы введёте его в курс дела?

– Конечно, товарищ майор. Для вас будет занята очередь к коменданту.

– Хорошо, устраивает.

Козырнув, я медленно направился к машине – играть на публику так играть, раз уж состояние у меня не ахти. Я вон, даже когда сержанта вёз, делал вид, что мучаюсь от боли в груди, и тот на меня всё с сочувствием косился. Отъехав от комендатуры, я достал пару медицинских амулетов и восстановил рану в груди, даже создал видимость повреждений рёбер, чтобы можно было на ощупь определить перелом. В госпитале, предъявив направление, пообщался с главврачом, и тот отправил меня к моему лечащему врачу.

К счастью, это оказался мужчина лет сорока, из местных призывных, вполне опытный. Он осторожно размотал присохшие к ране бинты. После осмотра обрадовал, что заживление идёт хорошо, даже отлично, пропальпировал грудь и, видя, как я морщусь, обругал, что с такими повреждениями нужно на койке в госпитале лежать. Еле уговорил его, что буду лежать у себя дома, отсюда пара минут ходьбы, а он будет лечить. Всё, стационар мне теперь не грозил. Врач записал адрес, завёл личное дело и отправил на разные анализы и на рентген. Последний удалось обмануть. Одно ребро сломано, второе с трещиной, и между ними след от пули. Её я в кармане носил, врачу своему подарил. Тот хмыкнул и убрал в мою историю болезни. Ну а когда всё закончил, он меня отпустил. Грудь опять забинтована, так что всё в норме. А я снова поехал в комендатуру и в машине всё вернул в норму, врачам показался, серьёзность ранения предъявил, так что доказательства, если что, есть. Я предпочитаю детально прорабатывать подобные свои операции. Тем более чую, что тут всё как под микроскопом изучать будут.

Общение с комендантом прошло гладко, его заинтересовало моё предложение, тем более я ничего не требовал, только присмотр за домом. Мы и договор заключили, а как же. Единственный пункт, на который он обратил особое внимание и который долго изучал, – что если дом будет повреждён или уничтожен, война всё же, то мне выдают замену, причём только ту, которая меня устроит. То есть я мог выбирать. Дальше комендант меня удивил: я думал, он как-то дом под себя подгребёт, под своих работников, семьи их, но, видимо, жилищный вопрос у него остро не стоял, несмотря на то что беженцев здесь хватало, включая тех, что из Крыма были или из Новороссийска. Комендант этот дом отдал в ведение того главврача, в госпитале которого я встал на учёт несколько часов назад. Тот в охотку дал добро, дом рядом, а поселить есть кого.