Снайпер Петрова - [14]

Среди множества белых фигур метались санитары с сумками на боку.

Нина Павловна подбежала к раненому и с ходу упала на колени:

— Жив, сынок? Сейчас… Сейчас. Потерпи… А теперь дойдешь до берега сам?

— Дойду, спасибо, — тихо отвечает раненый, опираясь на свою винтовку.

К солдатскому стону примешивается ржание раненых лошадей. Но сейчас не до них. Им некому оказать помощь.

Почти у самой середины реки Нина Павловна заметила расчет сержанта Доды. Артиллеристы тащили свою сорокапятку, поставленную на самодельные лыжи.

— Порфиша! Пор-фи-ша! — старалась перекричать она гул боя.

Он уловил ее слова:

— Не отставай, скорей! — донесся до нее приглушенный разрывами голос сержанта.

И вдруг заминка. Прямо перед Петровой падали солдаты. Путь им преградили вражеские минометы и пулеметы. Сотни свинцовых струй врезались в бегущих и лежащих.

Сложилась критическая обстановка. Все услышали властный голос командира:

— Вперед! За мной!

Но враг не унимался. Смертельный огонь заставил наши подразделения отойти на исходные позиции. Прорвались лишь несколько батальонов.

Части 86-й стрелковой дивизии продвигались медленно, и все же им удалось выйти к Рабочему поселку № 3 и высоте Преображенской. В поселке еще оставалось много неуничтоженных огневых точек. Дода насчитал целых двенадцать. Пехота залегла. Тогда Порфирий вспомнил про Петрову и позвал ее на подмогу.

— Помочь? — спросила она, снимая санитарную сумку.

— Надо бы! Берите четыре точки с правого фланга, а остальные мои.

Общими усилиями огневые позиции врага были быстро подавлены.

Высота Преображенская являлась основным опорным пунктом и надежно прикрывала южные подступы к Шлиссельбургу. Враг никак не хотел ее оставлять и оказывал исключительно упорное сопротивление.

Подразделения дивизии незаметно обошли высоту с двух сторон, и в 15 часов 15 января наши войска штурмом овладели высотой. Также удалось ворваться на южную окраину города и завязать уличные бои. Ключ от города был в наших руках.

На следующий день, 16 января, около полудня Шлиссельбург горел. Из ситценабивной фабрики гитлеровцы открыли мощный, губительный огонь. Снова задержка, но на помощь нам пришла артиллерия.

Петрова шла в первых рядах наступающих. Ей очень жарко — от быстрой ходьбы, частой смены позиций, да и раненых она переносила на своих руках немало: то волоком на плащ-палатке, то на плечах. Снежные вихри, словно кем-то брошенные иголки, кололи лицо. Она расстегнула фуфайку, но и это не помогло. Пот черными каплями катился по лицу, заставляя слезиться глаза.

Однополчане видели, как она, перевязав раненых, выбирала хорошую позицию для стрельбы и хладнокровно уничтожала противника.

Пробегая мимо церкви, сумела разглядеть в зареве пожара, как какой-то солдат-смельчак водрузил на колокольне красный флаг. На перекрестке двух улиц, около разбитых автомашин, Петрову кто-то аккуратно потянул за санитарную сумку:

— Старший сержант! Вам приказано следовать с нами. Наша группа должна закрыть фашистам выход из города.

— Есть, — спокойно сказала Нина Павловна, глядя в лицо молодого лейтенанта.

— Вот и хорошо. Ваша задача — медицинское обеспечение группы.

У последнего дома, замыкавшего городскую улицу, офицер посмотрел на карту-километровку, сориентировался по компасу и взмахом руки приказал всем следовать за ним. До места, где взвод должен был занять развилку дорог и не пропустить оккупантов, оставалось не более двухсот метров. И вдруг с обоих флангов ударили пулеметы.

— Ложись! — успел крикнуть лейтенант, а сам медленно стал опускаться на землю. Нина Павловна быстро подползла, перевязала раны и оттащила командира в безопасное место. Когда вернулась, увидела, что солдаты были на прежнем месте, не решаясь на какие-либо действия без командира.

— Слушай меня! — хрипловатым голосом скомандовала она и поползла в направлении развилки дорог.

Солдаты, воодушевленные личной храбростью санинструктора, последовали ее примеру. Задача была выполнена.

Петрова вернулась к раненому лейтенанту.

— Товарищ командир! Сыночек!

Она вытерла сгустки крови, застывшие на его лице, потуже затянула жгут на правой ноге. За этой работой и увидел ее начальник штаба дивизии полковник Н. С. Туту ров.

— Да вы не только хорошо стреляете, но и умело накладываете повязки… Похвально!

Лейтенант тихо стонал, а Нина Павловна сердечно уговаривала его:

— Ну потерпи немножко, потерпи, сынок, сейчас полегчает.

На первых попавшихся санях-розвальнях при содействии полковника отправили раненого в медсанбат. Нина Павловна давно искала встречи с начальником штаба, и вот этот случай подвернулся. Она решилась:

— Товарищ полковник!

— Слушаю вас. — Николай Сергеевич повернулся в сторону женщины.

— У меня к вам единственная просьба, и, может, последняя.

— Пожалуйста, говорите, не стесняйтесь!

Его мягкий голос, доброе лицо располагали к откровенному, задушевному разговору.

— Переведите меня и Константинову на самую передовую. Нам хочется быть снайперами и своими руками бить фашистов.

Начальник штаба задумался. Он не ожидал такой просьбы и поэтому ответил уклончиво:

— Хорошо, я подумаю. Но хочу предупредить о трудностях. Вы должны понять, как вам будет тяжело.