Снайпер - [30]

— Странно, что ей не дали указаний на тот счет, что следует сохранить, а что нет, — заметил Джерико.

Бекет пожал плечами:

— Старик лишь дал мне понять, что там имелись письма, записи, имеющие отношение к живым людям. Он хотел, чтобы я высказал ему собственное мнение относительно того, какую пользу или, напротив, вред они могут принести, если окажутся в порочных руках. Было достигнуто соглашение — и Алисия его поддержала, — что я должен обследовать содержание сейфа и передать полиции все, что может представить для нее пользу. Я вскрыл сейф — он оказался пустым.

— Может, Старик перенес документы в другое место?

— Ничего из того, мистер Джерико, что раньше находилось в сейфе, мы нигде не нашли. Я знаю, что там имелись письма, в том числе исторической ценности. Ни малейшего присутствия оных. Я лично предполагаю, что кто-то вскрыл сейф и изъял все его содержимое. Скорее всего, сейф открыли после того, как Старик был убит, — вот тогда все и стащили. Там, на месте, было слишком рискованно, да и времени недостаточно, чтобы внимательно осмотреть все бумаги.

— А отпечатки пальцев?

— Никаких. За исключением моих. Сейф был заперт, пока я сам не вскрыл его под надзором полиции.

— А следов взлома не обнаружили?

— Нет, хотя Старик утверждал, что только он и я знаем комбинацию цифр.

— Он ее где-нибудь записал?

— Если и так, то мы нигде не нашли никакой записи.

— Вот вам и мотив! — сказал Джерико. — Содержимое сейфа.

— История человеческой жизни, — сказал Бекет.

— И когда я начал копаться в этой истории, то получил предупреждение не делать этого, иначе меня ждет судьба Старика. Так что же было дальше?

— Люди, занимавшиеся расследованием, придерживались вашей точки зрения, мистер Джерико. Биография доктора Пелхама была исследована скрупулезно. Но ничто не указало на какую-то конкретную личность.

— А наш стрелок не забеспокоился?

— Нет.

— Получается, в то время расследование не представляло для него опасности, а сейчас он вдруг перепугался. Есть у вас какие-нибудь соображения по поводу этой трансформации?

— А это имеет какое-то значение?

— Имеет, — нахмурившись, проговорил Джерико. — Потому что я случайно раскопал что-то, что заставило снайпера насторожиться, но я сам, черт побери, не знаю что! Один необычный факт, который я обнаружил, это наследство, полученное от леди Чиллингем, а это уже вопрос общественного звучания. Как вы считаете, они обменивались любовными письмами?

— Этот вопрос рассматривался в суде, — сказал Бекет. — Но это такая долгая история, мистер Джерико, да и интересовать она могла, в сущности, одну лишь Алисию. Леди Чиллингем умерла в тысяча девятьсот двадцать восьмом. После этого никаких писем, естественно, быть не могло. Что ж, через двадцать семь лет после того, как, возможно, было написано последнее письмо, Алисии приходит в голову мысль убить своего мужа, чтобы завладеть этими письмами? Это просто лишено всякого смысла. Он бы никогда не предал их огласке, а я уничтожил бы их после его смерти — если бы они существовали. Да и потом, подобное поведение свойственно скорее истеричным натурам, а Алисия всегда была в высшей степени организованной и контролирующей себя женщиной.

— Но ее допрашивали?

— Бессчетное количество раз. И всех остальных тоже. Жизнь всех этих людей просто вывернулась наизнанку. Полиция думала, что доктор Пелхам мог иметь какую-то криминальную информацию в отношении кого-то из членов семьи, вероятнее всего Артура или Дрю Стивенса. В результате расследования оба оказались абсолютно чисты. Тот же результат был получен и в отношении Джорджианы и Луизы: ни малейшей тени подозрения. Ссоры? Да. Разногласия? Да. Но никаких преступных улик в этих бумагах просто быть не могло, поскольку никто из этих людей не совершал преступления и даже не был косвенно замешан в нем.

— Есть еще одна возможность, мистер Бекет. Могли существовать улики преступления, которое совершил сам Старик?

— Но ведь он не сам стрелял в себя, мистер Джерико.

— А предположим, что он собирался признаться в чем-то и кому-то из членов семьи показалась невыносимой сама мысль о том бесчестии, которое последует за подобным признанием? Вы сказали, что он называл свой сейф «хранилищем своих грехов»?

— Он конечно же шутил. Вся его жизнь была на людях — и как священника, и как директора школы. Для человека, находящегося в его положении, было бы практически невозможно утаить от общественности нечто подобное. Мы уже проехались по всем этим улицам, мистер Джерико, и вернулись с пустыми руками.

Джерико нервно заерзал в своем кресле.

— Два человека знали доктора на протяжении большей части его жизни, — сказал он. — В двадцать первом или двадцать втором году он женился на Алисии Тотрой. Берт Уолкер повстречался с ним в пятнадцатом и потом почти всю жизнь провел вместе со Стариком. Был некоторый временной промежуток между окончанием войны и тем, когда Старик, теперь уже женатый человек, вернулся в двадцать втором в Лондон. Алисия и Берт должны знать его как облупленного. У них нет никаких предположений?

— По крайней мере, они их не высказали, — ответил Бекет. — Привязанность Берта к Старику всегда была очень эмоциональной и глубокой. Он был просто очарован им. С Алисией сложнее — ее не так просто понять. Но она твердо стояла на его стороне во время того старого скандала с наследством. Временами я ловил себя на мысли, что их взаимоотношения весьма прохладны, но сейчас не могу сказать вам, было ли это из-за какого-то инцидента в их жизни или всего лишь по причине природной холодности Алисии. Берт, естественно, будет все изображать в красках, подчеркивающих достоинства Старика. Алисия, как я предполагаю, постарается придерживаться фактов. Но она весьма реалистично мыслящая женщина и потому станет защищать живых перед мертвыми. После смерти Старика все ее заботы теперь сосредоточились на детях. Да так, собственно, всегда и было.