Смысл жизни человека и государства - [15]

А ведь неэффективность представительных органов появляется только тогда, когда “дело доходит до детализированного руководства экономической жизнью страны. Виноваты в этом не отдельные члены парламента и не парламентские учреждения как таковые. Демократический законодательный орган, голосующий и принимающий поправки к единому общенациональному плану статья за статьёй, как в случае обычного законодательства - это абсурд. Экономический план, заслуживающий этого названия, должен исходить из единой концепции…. Трудность тут в том, что для разработки экономического плана требуется делать выбор между взаимопротиворечащими или конкурирующими задачами, между различными потребностями различных людей”. Больше того, даже “контролировать выполнение задач” парламент может только “там, где можно дать чёткие указания, где с самого начала существует единодушие относительно цели”, но когда подлинное единодушие отсутствует, “он будет лишён возможности осуществлять руководство, а его роль сведётся в лучшем случае к выбору лиц, облечённых практически неограниченной властью”. Тем более, что в обществе в свою очередь “всё шире распространяется убеждение в том, что, чтобы чего-то добиться, нужно освободить исполнительные органы от оков демократической процедуры”.

Большинство членов общества просто не понимает, что “устанавливая иерархию приоритетов для различных целей, планирующие органы тем самым устанавливают также, интересы каких социальных групп и отдельных людей важнее, а какими можно пренебречь”, и при этом естественно не рядовые граждане будут решать в какую социальную группу они попадут.

Понятно, что при правительственном планировании “все экономические и общественные вопросы превращаются в политические, в том смысле, что решение их зависит исключительно от того, в чьих руках находится аппарат насилия, от того, чьи взгляды будут всегда одерживать верх”. И беда большинства наших граждан заключалась и заключается в непонимании того, что “разделение экономических и политических целей является главной гарантией свободы личности”, поскольку “так называемая экономическая власть, возможно, и является принуждением, но в руках частных лиц она никогда не будет ни единственной, ни полной, никогда не станет властью над жизнью человека. Если же её централизовать и превратить в орудие политической власти, она порождает зависимость, едва ли отличающуюся от рабства”.

Конечно, если бы в стране имелись сильные истинно демократические партии, способные завоевать большинство мест в парламенте, и самое главное имеющие чёткие конкретные экономические и политические планы выведения страны из разрухи рухнувшего коммунизма, проблема была бы решена. Но как верно подметил президент фонда “Политика” Вячеслав Никонов (38): “Россия на протяжении последних лет была единственной страной в мире, которая заявляла себя как демократическое государство, но власть у нас была при этом беспартийной, а такого не бывает”.

Но как не планируй, однако, для осуществления таких планов нужны структуры, готовые их беспрекословно выполнять, и вот тут-то без создания государственных и подконтрольных государству частных монополий не обойтись. В принципе, “монополии не являются “результатом технического развития или неизбежным продуктом эволюции “капитализма”, наоборот они появляются “в странах с… сравнительно молодой промышленностью”, причём часто “образуются при помощи тайных сговоров и поощряются правительственной политикой” сверху до низу, поскольку, по меткому замечанию Сергея Теплякова (39): “Мелкий бизнес чиновнику не интересен. К тому же он нутром чует опасность: если “лавочников” станет много, ещё не известно, удастся ли клеркам сохранить свою власть?.. в результате в России фактически отсутствует целый сектор экономики”.

Конечно, появление в государстве мощных монополий нельзя расценивать однозначно отрицательно, ибо они не могут не приносить определённую пользу населению своей страны за счёт взимаемых с них налогов, создания новых рабочих мест и, наконец, благотворительной деятельности, которой они занимаются (во всяком случае, в Западном мире).

Однако, по верному замечанию Лорел Гамильтон (40): “экономика, просачивающегося вниз богатства …хороша, когда у власти действительно достойные люди”. Но можно ли уверенно предсказать во всех случаях, кто будет у власти завтра: достойные или недостойные олигархи и чиновники-управленцы? И, наконец, при любой власти олигархи всегда будут поводом для зависти и злости у завистливых людей, которым всегда будет казаться, что их обворовывают и недодают, а гордым и свободолюбивым членам общества всегда будет неприятно получать подачки из чужих рук, какими бы достойными они не были.

И всё же государственные монополии гораздо хуже, чем частные. Во-первых, потому что они всегда менее эффективны. Ярким примером неэффективности госмонополий является российское государственное здравоохранение, о явной неэффективности которого свидетельствует уже то, что Россия занимает по смертности 22 место, а по продолжительности жизни - 127 место в мире.