Смятение - [30]

— Знаю. Но я этого хочу. Ну а если ты думаешь, что будешь скучать по нашим с тобой телефонным разговорам, можешь звонить мне на мостик из каюты по внутренней связи… Это поможет тебе вспомнить, кто я такой.

Он, разумеется, шутил.

Услышав его предложение, Глэдис от души рассмеялась.

— Отлично, — сказала она. — Мне прямо сейчас хочется выйти на улицу и позвонить тебе из платного телефона-автомата.

— Я не стану подходить, — серьезно ответил Пол.

— Почему? — удивилась Глэдис, и он посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица.

— Потому что у меня — свидание. Первое свидание за много, много лет. Боюсь, этому нужно учиться заново. Я просто не помню, как это делается.

Его глаза стали какими-то беззащитными, и Глэдис, сама того не сознавая, ответила ему чуть слышным шепотом, боясь причинить Полу боль одним лишь звуком собственного голоса:

— Так это… свидание? Я думала, мы друзья.

Она была совершенно сбита с толку, и Пол это понял. Покачав головой, он сказал:

— Разве нельзя быть и тем, и другим одновременно?

Он действительно приехал в Нью-Йорк не только ради бизнеса, хотя и уверял Глэдис в обратном. После шести месяцев заочного общения ему страстно хотелось увидеть ее.

— Наверное, можно, но… — ответила Глэдис, отчего-то вдруг занервничав.

— Осторожней, не разлей суп, — сказал Пол, заметив, как дрожит ложка в ее руке, и Глэдис неловко улыбнулась. Его вопрос буквально потряс ее.

Глэдис было страшно менять хоть что-то в отношениях, которые ее устраивали. Еще под Рождество, еще до того, как от нее ушел Дуг, Пол сказал ей, что они будут только друзьями. Но почему тогда он назвал их сегодняшнюю встречу свиданием? Что это значит? Почему он вдруг передумал?

— Знаешь, Пол, иногда ты меня… просто пугаешь, — сказала она, и Пол невольно улыбнулся. В эти минуты Глэдис казалась ему очень молодой, очень наивной и… удивительно красивой. Совершенно очевидно, что она не ходила на свидания, наверное, еще дольше, чем он.

— Я тебя и правда напугал? — Его лицо неожиданно стало озабоченным. — Прости, я вовсе не хотел!.. Я не знал, что тебя это испугает.

— Я и не испугалась… Почти не испугалась. Но ведь ты сам сказал, что мы будем только друзьями. Помнишь, когда я звонила тебе перед самым Рождеством?..

— Перед Рождеством? Но ведь это было очень давно!.. Я и сам не знаю, почему я так сказал. Что ж, очевидно, я сморозил глупость, — признался он, и Глэдис почувствовала, как сердце у нее в груди на мгновение замерло, а потом забилось быстрее. — Надеюсь, ты меня простишь?

Глэдис с готовностью кивнула. Она всегда готова была простить его.

Глядя на нее, Пол вздохнул и, протянув через стол руку, осторожно взял ее пальцы в свои.

— Иногда, Глэдис, мне становится очень страшно… и очень грустно. Мне ужасно не хватает Седины, и тогда я… говорю такие вещи, которые говорить не следовало бы.

Это было похоже на попытку отступиться. Глэдис показалось, что она вдруг перестала его понимать.

К глазам подступили слезы, а горло стиснуло внезапной судорогой. Она не хотела его терять, не хотела навсегда испортить их отношения, пусть они оставались бы «только дружбой». Ей было совершенно ясно, что, если все превратится в нечто большее, Пол в конце концов может сам этого испугаться и снова сбежать на свою яхту, на этот раз — навсегда.

— Мне кажется, иногда ты действительно не вполне отдаешь себе отчет в том, что с тобой творится… — сказала она, аккуратно промокнув глаза его носовым платком. — Как и я, впрочем…

— Возможно, ты права. Но почему бы нам не довериться друг другу? Почему бы не разобраться во всем вместе?

Глэдис на мгновение закрыла глаза и кивнула. Когда же она снова посмотрела на него, то увидела, что Пол улыбается. Он был рад тому, что с ними происходит, и нисколько не смущался своего чувства. На мгновение он даже забыл о Седине и блаженствовал от сознания того, что в его жизни появилось что-то новое, светлое.

После этого объяснения настроение и у Глэдис, и у Пола снова поднялось. Он принялся рассказывать какие-то забавные случаи, которые происходили на его яхте, и Глэдис от души смеялась, слушая, как гости Пола напивались и падали в воду и как одна леди позабыла задраить иллюминаторы в каюте и едва не потопила «Морскую звезду».

— Хорошо, — сказала она, — я буду помнить, что иллюминаторы нельзя оставлять открытыми.

— А если забудешь, — подхватил Пол, — я тебе напомню. Тонуть — это такая морока, к тому же от морской воды портятся ковры!

Глэдис слушала его, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Она знала о парусах и яхтах гораздо меньше, чем Сэм , и Пол вовсю этим пользовался. История с незакрытыми иллюминаторами была подлинной (лишь, в одном месте Пол слегка приврал), зато следующую он выдумал от начала и до конца.

— Удивительно все же, как надежно спроектирована моя яхта! Однажды в сильный шторм мы опрокинулись. Так вот, мачты вместе с парусами описали под водой полный круг, после чего яхта снова встала на киль и пошла дальше как ни в чем не бывало. Многие члены экипажа даже не заметили, что побывали под водой. Только паруса промокли, и их пришлось долго сушить.

Поначалу глаза Глэдис расширились от ужаса, а рот слегка приоткрылся, но потом она сообразила, в чем дело.