Смятение сердца - [15]

«Что, если бы на месте Лэйн была я?»

Но она-то была на своем месте, до самого последнего времени. Она не страдала. Что она за сестра, если позволит себе вернуться в Вашингтон, не испробовав всех возможностей? Да и что ждет ее там? Балы? Кружок ровесниц? Полк воздыхателей? Она будет улыбаться и кивать, подтверждая вранье отца, в то время как Лэйн, запертая в задних комнатах, станет проводить дни в компании единственного друга — сердечной боли? А ребенок? В нем кровь Лэйн, а значит, и ее кровь. Так неужели она отступит, не выполнив обещания?

Но как ей дойти до конца? Отсюда до земель племени Красного Облака тянутся сотни миль. И все предшествующие сегодняшнему дню обстоятельства говорят сами за себя: она потерпела неудачу.

Вошел Кайл, прервав ее невеселые размышления. Мальчик нес ведерко молока, которое, очевидно, сам и надоил. Следом за ним появился Эли и, не дожидаясь распоряжения, наполнил лохань горячей водой. Смуглый черноволосый Кайл переминался рядом с ноги на ногу, пока Феба не услала обоих, строго наказав никому не входить в кухню.

— Теперь ты можешь снять мокрую одежду.

Сама Феба занялась младенцем. Налив молока в глиняную миску и сняв с гвоздя чисто отстиранную тряпку, она обмакнула ее одним концом в молоко, а другой вложила в рот Маленькому Ястребу. Тот сразу жадно зачмокал. Повернувшись, Феба заметила, что Сэйбл так и стоит одетая, не отрывая задумчивого взгляда от двери, за которой скрылись мальчики.

— Удивляешься, почему у меня разномастные дети?

Девушка вспыхнула, словно застигнутая за чем-то неприличным, и поспешно занялась жакетом. Насквозь промокшая ткань прилипла, и ее пришлось отслаивать, как кожуру апельсина.

— Не смущайся. — Феба добродушно усмехнулась и отвернулась, чтобы взять малыша на руки. Усевшись поудобнее, лицом к Сэйбл, она заговорила, не забывая кормить Маленького Ястреба:

— Дело в том, что моя судьба во многом похожа на судьбу твоей сестры. Я вышла замуж и как раз кормила Эли грудью, когда нам пришлось ехать поездом. Индейцы племени шайен напали на поезд. Мой Дэвид был убит, а мы с Эли оказались пленниками.

— Боже милостивый! — вырвалось у Сэйбл.

Она уронила юбку, уставившись на нее невидящими глазами. На несколько секунд она снова оказалась возле форта Макферсон, а вокруг был кромешный ад: раскрашенные лица индейцев, их дикие воинственные возгласы, а на траве кровь кавалеристов, виноватых только в том, что им выпало сопровождать дочерей полковника на прогулке.

— Что с тобой, Сэйбл? Ты словно призрак увидела.

— Индеец, что похитил Лэйн, был исчадием ада, — ответила девушка, нервно дергая завязку нижней юбки. — Он бил ее, морил голодом, обращался с ней хуже, чем со своей собакой. Тот, кто стал ее мужем, вынужден был драться с ним за нее. Он вызвал его на поединок и убил.

— Это означает, что он любил ее, — спокойно пояснила Феба.

— Любил… — повторила Сэйбл, качая головой. — Он едва удостаивал ее слова! Можно по пальцам перечесть, когда он обращался к ней. Мне этого просто не понять. Впрочем, дело не во мне. Лэйн тоже считает, что он любил ее.

— Что до меня, мне не пришлось так натерпеться. Индейцев прямо-таки завораживает рыжий цвет волос. Само собой, я досталась вождю. Его звали Голубое Перо, и он был всегда очень добр ко мне — особенно, когда родился Кайл. Вот только племени это не очень понравилось, потому что я была чужой им по крови. Голубое Перо никого не слушал и сделал меня главной женой, когда узнал, что я беременна. — Феба заметила, что у Сэйбл округлились глаза, и улыбнулась ее шокированному виду. — У шайенов допускается иметь не одну жену, и ничего страшного в этом нет. Так случилось, что жена вождя была бесплодной.

Оставшись в корсете, сорочке и изношенных до дыр чулках, Сэйбл начала рыться в вещах в поисках душистого мыла, которое считала главной своей драгоценностью. При этом она размышляла о том, была ли у Черного Волка еще одна жена, как относилось племя сиу к Лэйн и к вождю, который убил ради нее своего соплеменника. Отыскав мыло и бросив кусочек в лохань, она спросила себя, не кончится ли дело тем, что племя (или сам вождь) откажется принять Маленького Ястреба.

— Я очень горевала, когда Голубое Перо умер, — продолжала Феба, и глаза ее затуманились. — Бог свидетель, я любила ere так же сильно, как когда-то любила первого мужа. Племя разрешило мне уйти и забрать обоих мальчиков, но прошло не так уж много времени, и я пожалела, что не осталась.

— Но разве цивилизованная жизнь не лучше? — спросила Сэйбл, неуклюже пытаясь раздеться под прикрытием одеяла.

«Ей придется распроститься с застенчивостью, — подумала Феба, которая чуть было не возвела глаза к небу. — Там, куда она направляется, условностей не признают».

— Я бы так не сказала, — ответила она на вопрос девушки. — Мне пришлось вынести побольше, чем тебе. Я не жалуюсь, просто объясняю, что люди на многое смотрят иначе, чем мы с тобой. Кстати, все мои дети законные. Отец Дэниэла и Сэма (это младшие, русый и беленький) был очень хорошим человеком, мы познакомились с ним там, где я работала. — Феба отвела взгляд. Сэйбл поняла: чтобы прокормить себя и детей, она вынуждена была пойти в бордель. — Он женился на мне, дал мне этот дом и все, что в нем есть. Вот только и он умер, три года назад.