Смятение чувств - [128]

– Давайте не будем спорить на этот счет, сэр! Скажите мне, зачем я здесь! Даже если ваши сведения достоверны, я не понимаю, почему они настолько важны, что мне следует быть в Лондоне. И что я, черт возьми, могу сделать, чтобы поправить положение?

– Вы можете спасти свою шкуру! – мрачно ответил мистер Шоли. – Не всю, но часть ее, как я надеюсь! Да, я виню себя! Мне следовало бы предупредить вас несколько недель назад, ведь я сам вышел из игры в тот самый момент, когда узнал, что биржевые маклеры временно прекратили торги! Я погорел на крупную сумму – вот что я вам скажу!

– В самом деле, сэр? Мне чрезвычайно жаль это слышать. – Адам снова наполнил рюмки. – Как же это получилось?

Мистер Шоли шумно втянул в себя воздух, взирая на него так, как взирал бы желчный наставник на глуповатого ученика. И произнес с непоколебимой выдержкой:

– Ваша наличность вложена в государственные ценные бумаги, не так ли? Бог с ними, с этими вашими доходами с недвижимости! Я говорю о вашем личном состоянии. Ну, я знаю, что это такое, – что от него осталось! Мы с вашим человеком, поверенным Уиммерингом, очень дотошно разобрались в делах перед вашей женитьбой на моей Дженни. Если называть вещи своими именами, вашего папу ловко нагрели с его денежками, и оставшееся исчислялось не слишком крупной, по моему разумению, суммой. Так же как и ваши доходы с недвижимости – и не тратьте попусту силы, рассказывая мне, что они могли вас выручить, потому что это не важно, в данный момент – нет! Дело в том, что я не хочу, чтобы вы потеряли свое состояние, милорд. Я не говорю, что не готов понести расходы, но я хорошо знаю, что это будет душить вас, если вам придется быть обязанным мне за каждый грош, который – вы тратите! Вы гордый, как аптекарь, как бы вы ни пытались это скрыть, что, я не отрицаю, вы пытались сделать. Не говоря уже о том, что вы вели себя со мной так любезно и почтительно, как будто вы мой родной сын! – Он помедлил, снисходительно наблюдая, как Адам внезапно вспыхнул. – Не нужно краснеть, милорд, – добродушно сказал он. – И не нужно ходить вокруг да около! В Сити вам скажут, что на Джонатана Шоли можно положиться! Может быть, это так, может быть, нет, но я не лыком шит и хорошо знаю, почему вы не ездите в экипаже, который я вам подарил, и не разрешили мне обустроить эту вашу ферму! Вы не любите быть обязанным – и поэтому еще больше мне нравитесь! Вот почему я попросил вас приехать в город, ведь ничего нельзя было сделать, пока вас здесь не было и пока вам всего не рассказали. Я виделся с Уиммерингом; он знает, что нужно делать, но не может действовать, не получив от вас полномочий.

– А у меня они есть? – перебил его Адам, бледный настолько же, насколько он перед этим был красным.

– Не говорите глупостей! – взмолился мистер Шоли. – Совершенно ясно, что ваш поверенный в делах не может действовать, пока вы не дадите ему полномочий.

– Так я и думал! Но я ужасно несведущ в таких делах; я также полагал, что мой поверенный в делах укажет на дверь любому – даже моему тестю! – кто придет сказать ему, как следует вести мои дела.

– Ну, он в некотором роде так и поступил, – сказал мистер Шоли, сдерживая себя. – Да не лезьте вы в бутылку, милорд. Мы не преследуем никаких целей, кроме вашего же блага, и Уиммеринг и я, и у него никогда не было намерений действовать самовольно. Но он – воистину продувная бестия, и если вы не знаете, то уж он-то знает, насколько ценна наводка от Джонатана Шоли и каким скверным поверенным в делах он был бы, если бы не обратил на нее внимания и не стал бы действовать соответственно!

Гнев Адама несколько поостыл.

– Ну хорошо, и что же нужно сейчас предпринять?

– Конечно же продавать акции! Продавать, милорд, и по лучшей цене, которую вы можете получить! Если это можно сделать, – если еще не поздно, – вы понесете убытки, так же как и я сам, но спасете себя от разорения! Это будет скверно, я этого не отрицаю, но я буду не я, если не помогу вам быстро встать на ноги! Нельзя терять времени: как только новость станет известна, не будет никакой продажи акций, если вы только не предложите их за гроши! Сорок девять – вот все, что я получил за свои, а они стоили по пятьдесят семь, когда маклеры прекратили сделки! Да, невыносимо об этом даже думать! Горе-коммерсант – вот как меня станут называть Слова его звучали столь трагично, что Адам мог бы подумать, будто ему грозит разорение, не имей он веские причины полагать, что какая бы значительная часть его денег ни была вложена в государственные акции, она составляла лишь незначительную часть его состояния. Поэтому он сказал:

– Боюсь, я не вполне понимаю, сэр. Как я продам свои акции, если больше не заключается никаких сделок?

– Предоставьте это Уиммерингу! – сказал мистер Шоли. – Он знает, как обставить дело, не бойтесь. Более того, он готов и жаждет это сделать, как только вы скажете свое слово. Он будет ждать вас здесь с самого утра, и вы увидите, что он посоветует вам то же самое, что и я. – Он проницательно посмотрел на Адама. – Ведь он сделал так, когда Бонапарт только-только поднимал голову после поражения, не так ли?