Смотрящие вверх - [3]

– Перед самой войной нам доверяли ходить «за языком», – дед наливал из графина вино, но меня пропускал: мал ещё. – Немцев было вокруг, что грязи в Сальске! Выдавали на троих винтовку и один патрон – больше не было. Мы подкарауливали какого-нибудь фашиста и брали в плен. Как игра, что ли, была такая: немец с удовольствием сдавался и рассказывал на ломаном русском, что нам скоро конец. Не обращая внимания на эти россказни, мы вели его к командиру, предварительно оторвав пуговицы на ширинке – связывать-то было нечем! А так, держа штаны в руках, далеко не убежишь; если вообще сможешь бежать. Командиры допрашивали языка и, слыша одно и то же в сотый раз, отпускали немца восвояси. Назавтра взятие пленных начиналось по новой.

Но двадцать второго шутки закончились и начался ад. Ранним утром мы повыскакивали из казарм и, как тараканы, побежали со всех ног кто куда. Свист и вой бомб сводил с ума тех, кто ещё не успел оглохнуть, получить контузию, а то и просто разлететься на куски. Не знаю, кто как, но я бежал, не видя и не думая ни о чём, лишь бы подальше оказаться от этого ужаса! Через десять минут было уже непонятно: день сейчас или ночь – всё превратилось в жуткое месиво из земли, людей, кирпичей, воя и крика.

Вдруг меня чуть не сбил какой-то командир: он был весь в крови и орал не своим голосом. Прислонив ухо к его рту, я понял, что он кричит «Где водитель?» Недолго думая, кричу: «Я водитель!» Дело в том, что в те времена эта профессия была очень редкая, практически на вес золота. А меня в колхозе научили водить машину: я даже успел поучаствовать как-то в уборке урожая. Это и спасло мне жизнь – комиссар схватил меня за руку и буквально поволок к полуторке, в которую солдаты погрузили тяжелораненых и убитых. Прыгнув за руль, я надавил на педаль и помчал наугад. Каким образом – не знаю, но тогда из этого ада я вывез несколько десятков раненых солдат, командиров и какие-то секретные документы.

После долгих военных перипетий, в конце лета 1942 года, Николай оказался на Кавказе. Там отступающими частями советской армии пополняли горнострелковые дивизии и полки для одной из самых главных битв Великой отечественной – битвы за Кавказ. Ведь практически вся нефть в те времена добывалась в Баку и Майкопе – дураку понятно, что после захвата этих мест о дальнейшей войне можно было и не заикаться – полная и безоговорочная победа. Также перекрывался и южный путь через Иран, по которому шла помощь от союзников.

Вот Гитлер и направил лучшие и, что самое главное, подготовленные для горных боёв дивизии, собрав из них целую армию и обозвав её не абы как, а «Армия А». Саму же операцию назвал скромно и со вкусом – «Эдельвейс».

Но дед Николай в то время таких тонкостей не ведал и волею судьбы 19 августа 1942 года был определён в 20-ю горнострелковую дивизию, 379-й горнострелковый полк пулемётчиком. Николай носил станину, его напарник – ствол. Станина пулемёта «Максим» весила тридцать килограмм. Чтобы прочувствовать вес, который носил дед три года, надо положить в рюкзак пятнадцать кирпичей и сходить, например, в Варшаву.

Здесь надо заметить, что Николай родился и вырос в степи и до сего момента горы не видел даже на картинках – чего нельзя было сказать о фашистах, которые шли на прорыв Белореченского перевала: это части 97-й легкопехотной егерской дивизии и 207-й горно-пехотный егерский полк. Что такое егерский? Это скромное слово подразумевает «простых» тирольских егерей, которые с незапамятных времен целыми поколениями жили в Альпах. Думаю, продолжать про попадание белке в глаз, лазанье по отвесным скалам и про уровень маскировки особо не надо.

Так вот, на следующий день, 20 августа, на Белореченском перевале (направление от Майкопа к Чёрному морю по реке Белая) они и встретились: наш 379-й горнострелковый полк и 207-й егерский из Германии… Четверо суток шёл ожесточённый бой. Повторюсь: четыре дня и четыре ночи. Причём силы и подготовка фашистов были на порядок больше и лучше, но, видимо, не хватало им чего-то главного…

А 25 августа на помощь 379-му пришло подкрепление в виде 23-го и 33-го полков НКВД. Вот тут-то и получили от души тирольские егеря по соплям! Гнали их из ущелий и гор Белореченского перевала аж до линии Даховская – Темнолесское – Нижегородская – Самурская, и 10 октября 1942 года угроза выхода немцев к побережью Чёрного моря через Белореченский перевал была ликвидирована. А в конце октября на перевале выпал снег до двух метров и задули ветра – фашисты отступили ещё дальше.

С ноября по декабрь 379-ый ГСП пропадает из военных сводок вместе с Николаем: Иранский поход частей Закавказского фронта в очередной раз закончился подписанием 26 января 1943 года соглашения о сотрудничестве и дружбе между Ираном, СССР и союзниками. А также ЗКФ успокоил Турцию и немецкие части из Африки.

С 16 января 20-я ГСД в составе Северо-Кавказского фронта идёт по кубанской земле: освобождение станиц Смоленская, Григорьевская, Северская, Ильская, Меречанская… 3 мая – освобождение станицы Крымская (город Крымск).

И вот на пути – один из трёх мощнейших узлов «Голубой линии», или, как её называют, «Сопка Героев». При штурме этой высоты погибло шестнадцать тысяч советских воинов; сорока семи солдатам и офицерам присвоено звание Героя Советского Союза. Штурм начался 26 мая. А в четырёх километрах от этой высоты находилась станица Плавненская (сейчас это хутор Плавненский Крымского района Краснодарского края), где и произошёл бой, в котором дед Николай получил свой первый орден. Случилось это 28 мая 1943 года.