Смотри! Удивительные истории про зрение. О любви, боли, надежде и счастье обрести мир заново - [2]
«Это Врач с большой буквы, это Врач от Бога. Мне посчастливилось работать с этим прекрасным человечком 2 года в клинике. Я помню, как многие пациенты очень боялись операций на глазах, переживали, а я, помню, говорила: „Как только вы увидите этого доктора, вы забудете обо всем… и доверитесь этому человеку, это волшебник!“ И действительно, после операции эти люди были счастливы, они видели мир широко открытыми глазами».
«Мне 26 лет. С 13-ти я носила линзы. Близорукость -7, астигматизм -2,5. До операции читала на этом сайте отзывы и удивлялась – неужели правда? Разве можно после коррекции видеть лучше, чем в линзах или очках? На следующий день после операции я могу с уверенностью сказать: ТАК я не видела никогда! Ни очки, ни контактные линзы не давали такой коррекции. Это счастье – рассматривать деревья в парках, видеть все знаки и указатели на дорогах, не щуриться, рассматривая мелкие предметы. А как непривычно видеть постоянно! Не близоруко нащупывать утром очки и идти надевать линзы, а просто открывать глаза и видеть ВСЁ! Арсений Александрович – врач с золотыми руками, профессионал, знаток своего дела. Огромное Вам спасибо!»
Это – отзывы с сайта профессора Арсения Кожухова, известного и очень талантливого офтальмолога-хирурга. Если собрать все отзывы об этом человеке, то получится довольно толстая книга. За каждым отзывом – история выздоровления пациента. И портрет нашего героя.
Книги таких людей читаются запоем. Ведь каждая строчка – не выдуманная, а прожитая. А если прибавить к этому опыт, мастерство, талант рассказчика, то получится захватывающее чтиво. И главное в нем не только интерес, но и польза!
Вступление
Для врача главное – любить людей, остальное приложится. С детства я мечтал посвятить себя лечению людей. По счастливому стечению жизненных обстоятельств моим дядей, другом и учителем, а также человеком, заменившим мне отца, был величайший человек и врач-офтальмолог академик Святослав Николаевич Фёдоров, которому я обязан всем, что умею и что делаю в офтальмологии, начиная с самых азов и заканчивая сложнейшими офтальмологическими операциями.
Даже сегодня, по прошествии многих лет, его личность с трудом поддается осознанию и осмыслению человеческим разумом. Был он одновременно простым и сложным, добрым и очень жёстким, требовательным, хитрым и доверчивым, как ребёнок. Все это каким-то непостижимым образом в нем гармонично сочеталось. А он жил просто, счастливо и свободно. И меня этому научил. Я точно знаю, что жить надо сейчас. Что самое дорогое – это время. Поэтому, когда иду по коридору клиники, полы моего белого халата развеваются, как паруса. И коллеги говорят: «Вон, Кожухов полетел». У меня перед глазами часто стоит Фёдоров. Если я в чём-то не уверен, то мысленно к нему обращаюсь за советом. Если в чём-то сомневаюсь, то сразу представляю, что бы он мне сказал на это, и часто тогда понимаю, как всё правильно сделать.
Однажды в детстве он отучил меня врать – раз и навсегда. У него был очень красивый нож десантника, чей-то подарок, который он держал на даче и любил брать с собой в лес, на охоту. Этот нож прекрасно резал, рубил, и его можно было точно метать. Он был отполирован, красиво блестел, был невероятно острый и перерубал даже очень толстые сучья с одного удара. Каждое лето я проводил все летние школьные каникулы на даче Фёдорова. И вот однажды, когда его не было на даче, я взял этот нож и начал рубить им доски. И, о ужас! Оказалось, что в досках были вбиты гвозди. Когда я это заметил, нож был уже весь в зазубринах. Я не придумал ничего лучше, как просто положить его на место. Когда Святослав Николаевич приехал на дачу и взял нож в руки, он, конечно же, сразу заметил зазубрины на нём и спросил меня: «В чём дело, откуда это?» Я ответил: «Не знаю», – и потупил взгляд. Он посмотрел на меня очень строго и коротко сказал: «Никогда не ври!» Отвернулся и ушёл. И это всё: ни ругани, ни долгих разъяснений о том, что такое хорошо и что такое плохо, и как делать не надо. Но эта короткая фраза была сказана им так, что мир для меня на время перестал существовать. Мне было безумно стыдно, и я не знал, куда деть себя весь день. После этого происшествия я больше не врал. Никогда.
Сейчас этот случай вспоминаю с большой теплотой и улыбкой, а тогда мне казалось, что весь мир рухнул.
Самая интересная жизнь с Фёдоровым началась у меня сразу после института. Он почти каждый день фонтанировал новыми интересными идеями.
Какие-то из них мы успели воплотить при его жизни, а какие-то уже после. Некоторые его идеи казались совершенно невероятными и невозможными. Например, офтальмологический конвейер «Прозрение», автобус-операционная, корабль-операционная, самолет-операционная, самые передовые в мире, сложные новейшие технологии в офтальмологии, которые поначалу трудно поддавались освоению, а затем всё легче и легче, по мере накопления опыта. Но Фёдоров всегда говорил: «Ребята, вперёд!» И мы, его ученики, коллеги, соратники, шли вперёд и зачастую все вместе делали невозможное, потому что не знали, что это невозможно. Ведь Фёдоров сказал, что всё получится. И у нас с ним всё получалось.
