Смоленская площадь - [13]

Сумбурный конец восьмидесятых. Лукавая Перестройка, всеобщее ликование и… И закат советской империи, стремительная потеря всех завоеванных за сорок мирных лет позиций…

Девяностые… Развал Варшавского блока, бездарная сдача Восточной Германии, развал Совета Экономической Взаимопомощи, потеря стран-союзников, скоропостижные внутренние реформы и преступно раскрытые объятия навстречу Западу, который почему-то не растрогался…

Но вот странно… Несмотря на извечную войну руководителей страны с ее народом и подчас откровенное предательство власть предержащих, не только поставивших страну раком, но и услужливо подсвечивающих; несмотря на все политико-государственное дерьмо, он продолжал видеть молодые лица в устланных потертыми ковровыми дорожками коридорах.

Знакомый азартный блеск глаз, белые сорочки и начищенные ботинки… Что, во имя всех святых, им-то здесь надобно?! Чего ищут они, неугомонные, в этих мощных стенах крейсера, бывшего флагмана, который теперь тянется на бечевочке против течения строптивым старичком с козлиной бородкой в звездно-полосатом цилиндре? Мечутся между кабинетами, зубоскаля сами на себя, не признавая никаких авторитетов, издеваясь над своим крохотным заработком, над «мудрыми» правителями, над всем миром и веря лишь в свои силы, свою правоту и свою Родину…

Угрюмый молодец в традиционной для Москвы черной униформе какого-то охранного агентства с настороженным изумлением наблюдал, как прилично одетый пожилой мужчина, так и не переступив порога паба, крутанулся на каблуках и бормоча вроде «А какого хрена!» и «Еще успеем в „Таганку“!», захлопнул дверь со стороны улицы…

20 января 1999 года

Через два дня после описанных выше событий…

Вашингтон, США

Ли полностью разделся и включил душ. Горячий. Только так и можно спасти нервы. Недаром его предки всегда пили горячий чай…

Сквозь клубы пара он внимательно осмотрел себя в зеркале. Прилипшие ко лбу черные пряди… чертов жар… внимательные глаза, затуманенные усталостью. И совсем они не узкие… Благодаря его отцу — янки, который увез его мать из Гонконга еще до его рождения… Страдальчески изогнутый рот… Надо выпрямить его, где же это видано — скорбный китаец? Китайцы всегда улыбчивы и постоянно кивают! Так ведь? Расисты хреновы! Он плюнул и ступил в душевую кабину…

Она пришла как всегда вовремя. Она никогда не опаздывала. Она никогда не приходила раньше — всегда исключительно вовремя. Минута в минуту. Открыла дверь своим ключом, отряхнула длинное черное пальто, встряхнула пышными рыжими волосами. Он мог видеть все ее действия в его небольшой прихожей. Может следовало сменить замки? Хотя, какая теперь разница! Просто не надо было ей давать ключи…

«Идиот!» обозвал он себя. Кто же мог предвидеть, чем все это закончится?!

— Фрэнк, ты дома?

Она появилась на пороге комнаты, в свои сорок три года прекрасная как сказка. Румянец после уличного морозца…

Ли внезапно почувствовал непреодолимую тягу вскочить и кулаком размазать эту красоту. Так, чтобы брызгала во все стороны кровь, чтобы хрустели тонкие лицевые кости…

— А где же мне еще быть? — пожал он плечами. — Сегодня ведь великий день…

— Тебе удалось сделать копии?

Лаура подошла к его креслу и присела на мягкий подлокотник. Взъерошила ему волосы, но Ли дернул головой. Лаура пожала плечами и встала.

— Значит прошла любовь? Так надо понимать?

Ее ровный и насмешливый голос окончательно вывел его из себя. Он тоже вскочил с кресла и завопил:

— Какая любовь! Да меня попользовали как презерватив и выбросили!! Любовь?! Ха-ха! Да мой рабочий сейф более чувственный чем ты!

— Трахал меня, однако, не сейф…

Он на мгновенье замер с раскрытым ртом, затем метнулся к своему портфелю, рывком раскрыл его, почти вырвав замочек и вынул из него пачку бумаги. Подбежал к женщине и швырнул ей в лицо.

— Подавись! — его крик сорвался на писк.

Ли закрыл голову руками и упал на колени. Лаура присела, неторопливо собрала листки, пролистала, спрятала подшивку в свою сумку и оглянулась на входную дверь, в которую в это время бесшумно проникали четыре темные тени. Невысокие, в вязанных шапочках, непроницаемые лица с раскосыми глазами.

Ли ничего не видел, уткнувшись лбом в ковер. Лаура щелкнула зажигалкой, ярко осветившей ее красивое бледное лицо. Выпустила струю ароматного дыма.

— Ты никого и никогда не любила! — послышался глухой голос Ли. — Ты просто не способна на это…

— Ошибаешься! — возразила Лаура, наблюдая, как четверо безмолвных окружили ее бывшего возлюбленного, ведущего инженера NASA, пошедшего ради нее на государственную измену. И тихо повторила. — Ты ошибаешься…

Короткий свист дубинки, завалившееся тело китайского инженера.

Женщина смотрела в черный проем окна, равнодушная к происходящему в комнате. Ее душа устремилась вслед за воспоминаниями в семьдесят седьмой год…

…На дне рождения одной из подруг Лауру Брайтман познакомили с Владом, русским по рождению, который уже в течение восьми лет работал в Восточном департаменте ЦРУ. Страсть вспыхнула с первого взгляда и бросила их в объятия друг друга на долгих коротких два года, вплоть до взрыва их автомобиля в афганском кишлаке. Лаура, стараниями сержанта спасательной группы, пришла себя через несколько часов под развалинами ближайшего глиняного дома. Тело Влада так и не было найдено. Более того, неизвестно где сгинул их шеф, Сэмюэль Джексон, прибывший в эти дни на базу с внезапной инспекционной поездкой…