Смеющийся Пеликен - [30]

— Говорит, обеих жен бьет, значит, и ее, третью жену, тоже бить будет.

— Для того жена и предназначена, — глубокомысленно заметил шаман. — Собак тоже бьют, чтобы слушались, тогда хорошо нарту тянут.

«Не собака я!» — хотела крикнуть Аинка, но закусила губу. А шаман продолжал:

— Заставить надо.

— Раньше могла заставить, а теперь старая стала, слабая. Что хочет, то и делает она.

Забыв про поясницу, Кыкват дернулся от возмущения — как это не слушает старших! — но сзади кто-то словно вонзил в него когти. «Ох!» — вскрикнул он и согнулся пополам. Лайнэ испуганно смотрела на него. Из шатра донеслось: «Ох!» — Это был слабый голос Татая.

— Посмотри, посмотри скорее на спину, кто сидит там? — прохрипел шаман. Лайнэ со страхом обошла вокруг него.

— Никого нет, не вижу.

— Вот какая злая и могущественная болезнь — даже не видно ее! — Кыкват стоял согнувшись, потом решил: — Лучше уйду отсюда, иначе самого съедят болезни.

— Пропали мы, совсем пропали! — Лайнэ метнулась в шатер, вернулась со связкой шкурок и торопливо стала развязывать ее дрожащими руками, — Бери песцов!

Кыкват, стоя на четвереньках, невольно покосился на шкурки. Хорошо выделанные — мех так и струится при каждом движении, на шерстинках будто капли сверкают.

— Не надо песцов, — мотнул он головой. — Зачем они мне?

— Ты сказал: отдай песцов, — растерялась Лайнэ. — Почему сначала одно говоришь, а потом другое?

Шаман, глядя в землю, упрямо бубнил:

— Разве мало у меня песцов? Все несут. И песцов, и лисиц, и росомах. Бери, говорят, только вылечи от болезней. Научи правильно думать, правильно поступать… Не нужны.

Наверное, облезлые они у тебя? — Он повторил сердито: — Аинку надо отдать старшине третьей женой.

— Как ее отдашь? — не поняла Лайнэ, — Видишь: непослушная она.

— Пожалуй, не уйдут болезни… — прохрипел Кыкват. И добавил с возмущением: — Раньше молодежь не знала такого: непослушной быть.

— Как это — не уйдут? — встревожилась Лайнэ и, тоже нагнувшись, заглянула в его лицо.

— Ты сказал: все болезни тебя боятся. Почему не прогонишь их?

Он повернул налитое кровью лицо:

— Если Аинка согласится женой Амека стать, попрошу Сверху Сидящего. А если не согласится, как буду просить я за непослушную? Ох!

— Как заставлю ее?

Кыкват вспомнил о дурманящем, порошке из сухого мухомора.

— Снадобье дам тебе. Выпьет она, после этого все, что скажешь ей, делать будет.

— Какое хорошее снадобье! — расплылась в улыбке Лайнэ. — Хорошо бы всем такое иметь. Все бы друг друга слушались!

— Ге! Только у меня есть такое снадобье, — расправил было спину Кыкват, но тут же клюнул носом прямо в сугроб! — Хе!

Из шатра донесся стон. Татай позвал жену. Встревожившись, Лайнэ убежала.

— Что такое? — шаман торопливо щупал поясницу. — Совсем ничего не чувствую, онемело… — он согнулся еще ниже. — Так лучше.

В это время послышался скрип снега под чьими-то торбасами.

Встреча с Камыснапом. В шатре дедушки Ненека. Что скажет важный человек?

Не доезжая до своего селения, Яри встретила Камыснапа. Сначала встревожились медведи, свирепо зарычали. Потом со следа Айвана в сторону шарахнулись — будто ветром сдуло их, и в глубоком снегу забарахтались. Что такое? Яри привстала.

Навстречу, неторопливо переваливаясь, шел приземистый человечек на кривых ногах.

Злые змеиные глазки, поблескивая, смотрели с молотоподобной головы, на растопыренных руках пошевеливаются крабьи клешни, большие и маленькие.

Яри вгляделась, и душа ее замерла. «Конец пришел! — равнодушно подумала. — Рэккены за мной Камыснапа послали…»

О Камыснапе рэккены не раз говорили. Когда злые духи, оборотни, свистуны ничего поделать с человеком не могут, тогда Камыснапа за ним посылают. Говорят: «Иди и возьми его». Камыснапа ничто остановить не может. Идет и забирает человека. Под землей ли спрячется тот, в облака ли на чем-нибудь улетит, в море ли нырнет — по его следу пойдет маленькое чудище и везде настигнет. Что потом с несчастным делается, избегали говорить рэккены — даже им страшно становилось.

Если Сверху Сидящий узнает о Камыснапе, он потом к ответу призовет того, кто его сделал. Вот почему рэккены всегда за помощью к человеку обращались — им Сверху Сидящий запретил Камыснапа делать.

Если надо, Камыснапа и за рэккеном могли послать — ему все равно, кого преследовать.

Злые даже не убегали от него. Как только на ком-то останавливались звериные глазки, тотчас он цепенел и равнодушно конца ожидал: знал, что ничто уже не спасет.

Вот так же и Яри оцепенела. Ведь она знала многие тайны рэк- кенов и решила, что Камыснапа за ней послали. Глаза зажмурила и в комок сжалась. Только слышала, как медведи жалобно повизгивают да медленно по снегу шаги приближаются: скрип… скрип… скрип…

Рядом затихли шаги. Еще крепче зажмурилась. Вот-вот острые клешни вопьются в тело. Скорей бы… скорей! Вскрикнула и глаза широко раскрыла. Камыснап совсем недалеко стоял и пристально смотрел. Несколько раз нерешительно к девушке потянулся, клешнями пошевеливая. Потом щелкнул ими, рваным ртом улыбнулся и дальше медленно зашагал.

Скрип… скрип… скрип…

Сначала ничего не могла понять Яри: жива или нет. Потом понемногу соображать стала. Ведь это по следу Айвана идет он! Вот почему не сошел со следа, только остановился.