Смертный приговор - [24]

– Гомез! – Снейдер помахал рукой. – Используйте оба полушария головного мозга! Дайте нам детали.

– Знала ли Катарина своего убийцу? Вероятно, нет, иначе дело не осталось бы нераскрытым три года спустя. Но с незнакомцем она не пошла бы к морю по длинному деревянному причалу, так что, предположительно, он усыпил ее хлороформом еще на суше. Девятьсот метров до моря он нес ее на руках. Весит она, похоже, около пятидесяти пяти килограмм. Так что полагаю, он высокий и сильный.

– Гомез! – снова прервал его Снейдер. И одновременно поднял вверх три пальца. – Резюмируйте свои выводы в трех коротких точных предложениях. Сможете?

Гомез сел еще прямее и подумал несколько секунд.

– Он не использовал ни рыбацкого ножа, ни морских узлов, значит, это не рыбак и не матрос. Так как хлороформ действует недолго, ему приходилось повторять дозу, но он наверняка не хотел ждать слишком долго, пока Катарина придет в себя, – что указывает на медицинские знания. Я предполагаю, что преступнику тридцать лет, он холост, у него мало практических навыков, зато отличное умение планировать. Возможно, он ненавидит женщин.

Снейдер недовольно наморщил лоб.

– Вы в тупике. Развивайте в себе способность отличать суть от несущественного.

– То, что он не изувечил ее вагину, может также означать и то, что он не испытывал ненависти к женщинам, – исправился Гомез. – По крайней мере, я не вижу признаков сексуальной ярости.

– Лучше. – Снейдер кивнул и поднял вверх три пальца другой руки.

– Майкснер, теперь вы.

– Он осознанно выбрал жертву и наверняка наблюдал за ней несколько недель, прежде чем убить. Это означает, что он может проживать недалеко от места преступления. Однако в этом случае мы бы уже давно его нашли. Значит, он мобилен и имеет водительские права – если только он не живет… – Она задумалась. – А после были подобные убийства?

– Нет.

– Предположительно, ему просто не подвернулась подходящая возможность, – продолжала Майкснер. – Вы сказали, что Катарина подрабатывала официанткой в неврологической клинике. Где та находится?

– В Санкт-Петер-Ординге, на прогулочной набережной.

– Возможно, преступника можно найти среди пациентов этой клиники. Меня, как следователя, интересовали бы досье и медицинские карты больных.

– Клиентов! – исправил ее Снейдер, полез в ящик и достал пять папок. В каждой находилось по двадцать пять бланков с основными данными клиентов, которые могли быть приняты в расчет.

Просмотрев бумаги, все сошлись на одном кандидате: двадцатипятилетием Симоне Каспареке, который проходил в клинике стационарное лечение. До этого он был фермером и работал комбайнером на полях своей матери. Одним дождливым днем он собирал кукурузу, но, так как дождь все усиливался, его мать побежала на пашню, чтобы позвать сына домой. Из-за высокой кукурузы он не увидел ее приближения, мать попала в силосорезку и была изувечена ножами. Он пытался вытащить ее, но безуспешно. С тех пор Каспарек мучался от сильного чувства вины. Первую попытку самоубийства предпринял спустя две недели после несчастного случая, последнюю – за пару дней до убийства Катарины.

– Кроме того, Каспарек страдает пограничным расстройством личности и синдромом Аспергера, – объяснил Снейдер. – Оба нарушения идентичности дают вкупе очень редкую и не менее взрывную комбинацию.

Снейдер вывел на экран фотографию Каспарека. На вид около тридцати, неухоженная трехдневная щетина, узкое, непропорциональное лицо.

– Гомез, что вы знаете о пограничном расстройстве личности?

– Такие люди боятся быть покинутыми. Для них характерно суицидальное или самотравмирующее поведение, они также не способны контролировать свою агрессию по отношению к окружающим. Часто случаются кратковременные параноидальные…

– Гомез, избавьте меня от этого говна из учебника, – пробурчал Снейдер. – Я расскажу вам кое-что о Каспареке. Он пытается избавиться от чувства внутренней пустоты. Это начинается однажды утром, когда во время бритья он прижимает помазок к коже сильнее, чем это необходимо. Если чувство пустоты остается, то он кусает себя или бьется головой о стену. За этим следуют несколько попыток суицида. – Он сделал паузу. – Шёнфельд, что вы знаете о синдроме Аспергера?

– Э-э-э… ничего.

– Неверный ответ. Мартинелли?

– Жизнь Каспарека определяется рутиной. Например, он постоянно переходит улицу в одном и том же месте или сидит в автобусе всегда на одном и том же сиденье по ходу движения. Как только что-то меняется, он уже не может с этим справиться. Кроме того, он не в состоянии понять чувства других. Возможно, это и есть причина, почему он перенес Катарину к морю, несмотря на опасность быть увиденным другими, – они ему просто безразличны.

– Но какой у него мотив? Почему он это сделал?

– Итак… – Тина повертела между пальцами ручку, прежде чем ответить. – Каспарек безэмоционален по отношению к другим, однако это не касается его собственного чувства вины. Он не может избавиться от кошмарной навязчивой мысли, что именно он виновен в том, что случилось с матерью. Эти повторяющиеся видения сводят его с ума. Его единственный шанс на выздоровление – окончательно вытеснить эти образы из головы, и для этого он должен заменить воспоминание о своей матери на воспоминание о ком-то другом. – Она неуверенно посмотрела на Снейдера.