Смертники доброй воли - [8]

— У вас у кого-нибудь нормальные отношения с родственниками есть? — спросил он у Адамаса, и тот передёрнул плечами.

— А что, у нас есть нормальные родственники?

Джей в ответ только поджал губы и больше, до второй остановки, не проронил ни слова.

В доме старших Страховых свет, наоборот, горел только в гостиной на первом этаже и в одной из комнат наверху — там обычно властвовала Миа, и Адамас уже предчувствовал, какой его ждёт приём.

— Ну что ж, приятно было познакомиться, — Джей душевно пожал Адамасу ладонь. — Может, скоро ещё встретимся. Удачно тебе поговорить с отцом.

— Боюсь, об удаче там и речи не идёт, — мрачно сказал Адамас. — Но спасибо. Пока.

Он вылез из машины и, чувствуя себя какой-то заблудшей овцой, возвращающейся домой к любимым волкам, под приветственный лай услышавших его собак побрёл к входной двери.

Когда Адамас зашёл в дом, мама уже стояла в прихожей, холодно и с огромным упрёком взирая на него из-под полуопущенных век. Хорон заискивающе улыбнулся ей, неуклюже стягивая ботинки, но не дождался в ответ ровным счётом ничего. Стоило ему опять поднять голову, как мама выразительно глянула на электронное табло с часами и саркастически спросила:

— Три часа ночи. А вы знаете, где ваши дети?

— Прости, я просто забыл, это же первый раз! — взмолился Адамас, краем глаза наблюдая, как к ним с лестницы на второй этаж бодро соскакивает Миа, и уже понимая, что нормального разговора не получится.

— И точно не последний! — уничижающе фыркнула мама, и ему захотелось тут же провалиться сквозь землю от стыда. Они с отцом попеременно бросали его из одной крайности в другую: от страха и желания бунтовать в совестливость и мольбы. К счастью, сестра в привычной ей манере не дала моменту достичь пика.

— О, блудный сын вернулся! — весело поприветствовала она Адамаса, останавливаясь на одной линии с Ледой, и та степенно покинула прихожую, давая понять, что им с сыном разговаривать больше не о чем. Адамас недовольно воззрился на Миа, и она продолжила: — Как там нонче, в клубах-то? Всех легкодоступных поперещупал? Пубертатный период, всё такое, да? Вы, взрослые, меня не понимаете?

Она была великолепна: с этими горящими живой искрой бронзовыми глазами в густых черных ресницах, с короткострижеными под мальчика волосами уникального в их семье, да и наверное, по всему миру цвета — каждый волос на две трети чёрный, на треть белый и каждый в своей последовательности, которыми она то и дело встряхивала; с неизменной тёплой улыбкой с ноткой насмешки — как Миа ни старалась, ухмылки отца у неё не выходило. Адамас обожал её, особенно в контрасте с Теодором, Эдмоном и Аланом (про его пассию Салли Гасспарову лучше было вообще не упоминать), поэтому, не сдержавшись, шагнул и обнял её, повергнув девушку в полнейшее ошеломление.

— Эм, что я такого сказала? — поинтересовалась Миа, осторожно отлепляя брата от себя. — Я рассчитывала на немного другой эффект.

— Знала бы ты, какое ты золото. Наслушавшись сегодня и отца, и Теодора, и всех остальных, я лишний раз в этом убедился, сестрёнка, — влюблённо глядя на неё, проговорил Адамас, внутренне опять слегка злясь из-за того, что она его ненамного, но выше.

— Это папа ещё домой не вернулся, — усмехнулась Миа, и Адамас, воспользовавшись тем, что она расслабилась и отвлеклась, крепко схватил её за руку и притянул к себе.

— Признавайся, ты меня сдала? — прошипел он, буравя её взглядом, но, как обычно, не прошло. Неуловимым приёмом вывернувшись, Миа прыснула со смеху.

— Вот уж мне делать нечего! Твой класрук звонил, и мама по несчастливой случайности не была занята с собаками. Ты правда полагал, что сможешь вот так безнаказанно полгода почти всухую прогуливать школу? Слушай, я горжусь тобой, это семейный рекорд какой-то! Мой месяц ты побил не оглянувшись!

— Очень смешно, — Адамас отошёл от неё. — А потом мама сказала отцу?

— Позвони ты, может, она бы тебя пощадила. Но логичный ход твоих мыслей мне нравится!

— Избавь меня от своих подколок. Не ходит слухов, когда отец приедет?

— Час-полтора и до бесконечности. Но я слышала, что сегодня он будет стопроцентно. И, кстати, — Миа наклонилась к нему, — у АНД чёткий приказ не выпускать тебя дальше заднего двора. Ты попал, братик.

— Спасибо, я в курсе. Ладно, спокойной ночи, и прошу меня не беспокоить, — помахав ей на прощание рукой, Адамас ушёл на кухню, чтобы оттуда попасть на задний двор, к собакам.

Официально их питомник серых риджбеков существовал всего два года, но на деле — уже лет восемь минимум. Сначала мама в одиночку потихоньку разводила потомков той пары псов, которых давным-давно ей подарил отец, и раздавала щенков по знакомым — как правило, гэшээровцам, потому как при должном обучении собаки проявляли очевидные способности не только к безупречной охране дома на случай отключения АНД (лаяли они, например, только при появлении друзей, при незнакомых же зловеще молчали до последнего), но и безболезненному захвату преступника. А потом к ней присоединился партнёр Сейи, друга и бывшего напарника Рейна, хетт Платон, тоже обожающий собак и как раз уволившийся с нелюбимой гражданской работы, и они занялись разведением вплотную, ещё через несколько лет зарегистрировав питомник официально. Теперь здесь выращивали не охранников, а ищеек, и уже не только серых, но и чёрных как уголь — специально для патруля и разыскного отдела ГШР.