Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - [38]
Временно созданное банно-дезинфекционное отделение работало каждый день, и там тщательно отстирывали одежду и одеяла. Но на следующий же день чистые вещи снова кишели насекомыми. Больше всего от них страдали женщины. Как-то раз мне пришлось наблюдать, как парикмахер так и не мог справиться при помощи машинки с копной завшивленных волос — так она слиплась, образуя настоящий колтун. Ведь такие вещи, как расческа, были редкостью, как и мыло, а очищающая паста с водой помогали мало. Я распорядился, чтобы пациенты каждые двадцать минут давили вшей, чтобы эти мерзкие создания нас не съели живьем. А тем, кто был особо чувствителен к укусам клопов — к несчастью, я был в их числе, — разрешил спать на столах или под ними, куда эти твари не добирались.
Каждый день приходилось сталкиваться с совершенно абсурдными распоряжениями лагерной администрации, изнуряющим голодом, вшами, блохами, клопами и обрабатывать незаживавшие раны. Перед тем, как хоронить покойников, мы раздевали их — одежда всегда пригодится. Например, для того, чтобы обменять ее на хлеб у местных жителей. Рубашки мы стирали и рвали их на бинты. Каждые 3–5 дней бинты заменяли бумажными повязками. Дезинфектанта для ран почти не оставалось, а дезинфицирующих средств для воды едва хватало. Если бумага плотно прикрывала раны, кожа вокруг, да и сама рана под ней привлекали множество вшей — больные страдали от страшного зуда. А те бедолаги, на которых перевязочных материалов не хватило, распространяли вокруг себя исходившее от ран зловоние. К тому же с ужасающей быстротой в ранах размножались личинки, и тогда это уже был ад в чистом виде. Люди днями и ночами стонали от мук, пока не слабели окончательно и смерть не забирала их.
Я видел, как тащили по земле тела умерших, оставлявших на дороге след из личинок. А диагноз все тот же: сердечная недостаточность! Когда администрацию лагеря ставили в известность, я ставил крест и зачеркивал несколько имен в своем списке. Те же изменения вносились и в административные списки, после чего быстро сообщали на кухню, и на этом дело завершалось. Никому из родственников ничего не сообщали, разве только если кто-то из свидетелей не помнил адреса умершего. Потом на могилах ставили маленькие деревянные таблички с номерами, видимо, чтобы доказать миру, что и в Польше ведется учет погибшим немцам.
19 июля я внезапно почувствовал, что не могу выполнять свои рутинные обязанности. Свинцовая тяжесть парализовала мои конечности. Я видел доктора, санитара и знакомую мне сестру будто сквозь густую пелену. Меня стало клонить в сон, и это было самое прекрасное и беззаботное чувство. Мне казалось, что я — снова ребенок, мирно играющий вместе с другими детьми на незнакомой, залитой солнцем лесной лужайке. Мы резвились в мелких ручейках, играли с ласковыми ручными животными.
Через четыре дня я очнулся в совершенно незнакомом месте, с трудом двигая словно налитой свинцом головой. Оказывается, я загремел в карантинную зону, в те самые бараки, откуда еще никто живым не возвращался. На мне китель, ноги босые — я немедленно отметил потерю этой важнейшей части гардероба. Не было моей обуви и нигде поблизости. Наверняка знавшие свое дело могильные воришки не обошли их вниманием! Исчез и мой маленький рюкзак с одеждой, мылом, полотенцем, бритвой и другими вещами. Скорее всего, их уже поделили.
Окаянные летающие паразиты! Они тучами садятся на меня, вся голова в них. И никаким чертом их не согнать. Должно быть, меня парализовало. Какая здесь жуткая вонь, словно в двух шагах от тебя разлагаются трупы. Единственная возможность спастись — выбраться из этой братской могилы, но, несмотря на все попытки, я даже пальцем пошевелить не могу. Разве что немного приподнять голову и увидеть спящую за столиком сестру. Медсестра Л.! Вот она шевельнулась. Видимо, мой крик был ей в диковинку, здесь лежали те, кто уже не кричал. Выпучив глаза, она подбегает ко мне, как мать, нашедшая свое пропавшее дитя. Первым делом она влажной тряпкой отирает загаженное насекомыми лицо, попутно рассказывая мне о том, что со мной стряслось.
Никто уже не надеялся, что я выживу. Она единственная верила в меня, потому что я всегда был полон энергии и сил (позже доктор рассказал мне, что она постоянно отгоняла мух от моего лица). Очень жаль, что я никогда больше ничего не слышал о доброй сестре Л., настоящее имя которой было Элеонора фон X. Она тоже погибла. Одним словом, факт налицо: и на этот раз смерть обошла меня стороной.
Кормили в карантине хорошо, именно поэтому я и выдержал еще несколько дней. Да и клопов здесь было меньше, так что можно было даже выспаться как следует. «Мертвецкие бараки» располагались в низине, и из-за постоянных дождей там образовались такие лужи, что нам начинало казаться, что мы на лодке посреди пруда. До них можно было добраться по мосткам. Вода притягивала меня, как магнит, потому что все прошедшие дни я справлял нужду прямо в штаны. Определенно, что-то надо было делать. Как побитый пес, я дополз от дверей к мостику. И тут, не удержавшись, рухнул в воду. Словом, все произошло не так, как я задумал. С большим трудом я стащил штаны, затем рубашку и нижнее белье. И тут откуда ни возьмись из-за угла выходит медбрат. Заметив меня, барахтающегося в воде, он завопил во всю глотку. Меня вытаскивают из воды, укладывают на носилки, сверху накрывают промокшей одеждой и уносят. Мне везет — меня проносят мимо бункера,
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.
Когда недоучившийся школьник Михаэль Брюннер вступал добровольцем в Вермахт, он верил, что впереди его ждут лишь победные фанфары, но он оказался в кромешном аду Восточного фронта. Таких, как он, немцы зовут Schlaumeier (дословно: «хитрюга»), а русские сказали бы: «хитрожопый» — циничный, себе на уме, отнюдь не склонный к самопожертвованию. Брюннер не брезговал ничем, чтобы спасти собственную шкуру, однако не избежал ни участия в самых кровопролитных сражениях второй половины войны, ни серьезных ранений.
Впервые на русском языке! Уникальные фронтовые записки офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг». Откровения ветерана об ужасах войны на Восточном фронте. Поразительная судьба, достойная авантюрного романа.В начале войны Карлу Кноблауху довелось воевать и в передовом отряде пехотной дивизии, и наблюдателем воздушной разведки, а после тяжелого ранения, полученного в бою с советскими истребителями над Вязьмой, он по выздоровлении был направлен в парашютно-танковую дивизию «Герман Геринг», где всего за несколько месяцев сделал головокружительную карьеру — от командира взвода до командира батальона.
Редчайший документ Второй Мировой. Откровения ветерана Панцерваффе. Уникальный фронтовой дневник стрелка бронеавтомобиля Sd.Kfz 222, которые применялись для разведки и боевого охранения в составе передовых отрядов и разведывательных батальонов танковых дивизий. Автор прошел всю войну на Восточном фронте, что называется, «от звонка до звонка» — с 22 июня 1941 года до падения Третьего Рейха. В эту книгу включены его фронтовые записи, относящиеся к первому году Великой Отечественной.
Война на Восточном фронте глазами немецких разведчиков и танкистов. Продолжение фронтового дневника ветерана Панцерваффе, воевавшего стрелком на бронеавтомобиле Sd.Kfz 231. Великолепно вооруженные, отличавшиеся невероятной проходимостью, эти восьмиосные бронемашины по праву считались лучшими в мире и применялись для разведки и боевого охранения в передовых отрядах танковых дивизий Вермахта и войск СС.«Сегодня снаряд русского орудия влетел прямо через открытый люк водителя внутрь нашей бронемашины. Раздался страшный взрыв.