Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - [35]
Русские объявляют по всему зданию, что раненые и больные будут освобождены через три дня. Мы получим соответствующие документы об освобождении и будем отправлены в родные города на транспорте.
Все посчитали себя достаточно здоровыми, чтобы уехать.
Я получаю сопроводительные бумаги для группы из девяти человек и инструкции, как попасть в город Ш[найдемюль; Пила]. Там я должен доложить в штабе о прибытии, и нас посадят на поезд. Едем через весь город в страшной тесноте и толкотне, потом силы иссякают. На ночь останавливаемся на ближайшей разоренной ферме.
На следующий день мы едва ползем вперед, но, как и вчера, рано останавливаемся на отдых. Таким образом, мы побили все рекорды и прибыли в Ш[найдемюль] на шестой день, одолевая по 5 километров в день.
В подвалах фермерских домов мы нашли много съестных припасов. Нужно было только разобрать завалы в нужных местах, и там оказывалось предостаточно еды, которую ищущие «просмотрели». Грязную плиту отчистили, и скоро на ней дымились кастрюли и сковороды. Не обошлось без конфузов — как-то раз мы только сели за стол и сразу же оказались под прицелом у русских. Дело в том, что даже малейший дымок из трубы какого-нибудь дома настораживал всю округу.
«Руки вверх!»
Нас обыскали, но стоило мне предъявить им документы об освобождении, как они повели себя куда добродушнее. Даже поболтали с нами и щедро одарили табаком. Если на тебе хоть что-то было из солдатской формы, это здорово настораживало русских. Когда все разрешилось, мы хорошенько поели и долго загорали.
Русские собирали на фермах целые стада домашнего скота, возможно, на убой, возможно, для иных целей. Польские фермеры, кто похитрее, выторговывали за лучшие головы водку и ценные вещи, а потом отгоняли скот подальше в лес. А еще (украдкой, на всякий случай) забирали с ферм все, что еще годилось. Мы и подумать не могли, что эти стервятники станут хозяевами нашего будущего.
Часть четвертая
ПРОИЗВОЛ ПОЛЯКОВ
В Ш[найдемюле] я, как положено, доложил в штабе, и вследствие нехватки подходящего жилья трое суток мы провели в подвале кирпичного завода. Все ждут прибытия транспорта, который доставит нас за Одер.[76] Покормили нас со скандалом — взбешенные охранники все же принесли нам поесть.
Когда нас вели к железнодорожной станции, мы, должно быть, были черны, как черти. 120 нашим товарищам не повезло — их рассовали по четырем вагонам для перевозки скота, прицепленным к товарному порожняку, в таком виде мы и отправились. Наш конвой справедливо и щедро распределяет положенный нам хлебный паек. Ребята угощают нас табаком, а мы за это распеваем немецкие песни — русские снова обнаруживают страсть к музыке и песням.
На важном железнодорожном узле в Б[ромберге; Быдгощ], знакомом нам, происходит долгий разговор между начальником нашего поезда и местным руководством, переодетым в новую, с иголочки, иностранную форму. Пораскинув мозгами, мы приходим к выводу, что это поляки. Русских здесь нет и в помине. Наши вагоны отгоняют в тупик. Вооруженные люди в форме приказывают нам выйти. Я пытаюсь предъявить документы об освобождении, свои и всех остальных, и объяснить, кто мы, но документы рвут в клочки и швыряют на землю. Вот тогда до нас доходит, что поляки просто выторговали нас у русских за пару литров водки, либо вообще похитили. Так или иначе, мы в руках поляков.
В то время польская милиция носила форму немецких штурмовых отрядов или СС, за исключением особых четырехугольные фуражек.[77] Где бы эти субъекты ни появлялись, сразу же раздавались крики и начиналась суматоха. Они окружили нас, держа, словно вилы, свои допотопные винтовки.[78] Судя по всему, проблем с боеприпасами они тоже не испытывали — палили напропалую по всякому поводу и без такового. Русские вели себя так же. На лицах этого сброда читалась лживость, трусость и жестокость. Да, все идет к тому, что самое худшее у нас впереди, если только не появятся русские и не вызволят нас.
Это был тот тип людей, с которыми нам уже приходилось сталкиваться во время революции 1918 года: ни малейшего представления о дисциплине или воспитании — изгои общества, маргиналы.
Помимо русских военных, на улицах частично разрушенного Б[ромберга] встречалось и довольно много гражданского населения. Эти воспринимали нас, скорее, равнодушно — ни дружелюбия, ни враждебности. Впрочем, едва наш состав прибыл, как они предпочли укрыться в своих домах. Таблички с немецкими названиями улиц, объявлениями и названиями ферм сорваны и заменены на временные, но уже на польском языке. «Хозяева в доме», несомненно, русские, однако управление перешло к полякам. Нас отправляют в лагерь беженцев К[альтвассер][79] бывший немецкий трудовой лагерь, в 4 километрах от города.
Потеплело, и теперь на голом цементном полу уже не так холодно. Здесь нам разрешают свободно передвигаться между тремя зданиями. Здания стоят чуть поодаль от основной территории лагеря, но обнесены изгородью из колючей проволоки в два с половиной метра в высоту. Никто даже и не думает о побеге — в нашем-то физическом состоянии! Чтобы соорудить временное ложе, приходится собирать бумагу и стружки в соседних зданиях; последние крохи хлеба делим на всех и съедаем. После этого ложимся спать.
В настоящий сборник вошли избранные рассказы и повести русского советского писателя и сценариста Николая Николаевича Шпанова (1896—1961). Сочинения писателя позиционировались как «советская военная фантастика» и были призваны популяризировать советскую военно-авиационную доктрину.
Повесть возвращает нас к героическим дням Великой Отечественной войны. Действие происходит на территории Чехословакии в 1944 — 1945 годах. Капитан Александр Морозов в составе партизанской бригады участвует в Словацком национальном восстании, затем в освобождении Чехословакии Советской Армией. Судьба сводит его с чешской девушкой. Молодые люди полюбили друг друга. Книга рассчитана на массового читателя. Рецензент В. Н. Михановский.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу известного советского писателя И. Герасимова «На трассе — непогода» вошли две повести: «На трассе — непогода» и «Побег». В повести, давшей название сборнику, рассказывается о том, как нелетная погода собрала под одной крышей людей разных по возрасту, профессии и общественному положению, и в этих обстоятельствах раскрываются их судьбы и характеры. Повесть «Побег» посвящена годам Великой Отечественной войны.
Книга написана офицером-комбатом, воевавшим в Афганистане. Ее сила и притягательность в абсолютной достоверности описываемых событий. Автор ничего не скрывает, не утаивает, не приукрашивает, не чернит. Правда, и только правда — суровая и беспощадная — лежит в основе командирских заметок о пережитых событиях. Книга рассчитана на массового читателя.
В документальной повести рассказывается о москвиче-артиллеристе П. В. Шутове, удостоенном звания Героя Советского Союза за подвиги в советско-финляндской войне. Это высокое звание он с честью пронес по дорогам Великой Отечественной войны, защищая Москву, громя врага у стен Ленинграда, освобождая Белоруссию. Для широкого круга читателей.
Когда недоучившийся школьник Михаэль Брюннер вступал добровольцем в Вермахт, он верил, что впереди его ждут лишь победные фанфары, но он оказался в кромешном аду Восточного фронта. Таких, как он, немцы зовут Schlaumeier (дословно: «хитрюга»), а русские сказали бы: «хитрожопый» — циничный, себе на уме, отнюдь не склонный к самопожертвованию. Брюннер не брезговал ничем, чтобы спасти собственную шкуру, однако не избежал ни участия в самых кровопролитных сражениях второй половины войны, ни серьезных ранений.
Впервые на русском языке! Уникальные фронтовые записки офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг». Откровения ветерана об ужасах войны на Восточном фронте. Поразительная судьба, достойная авантюрного романа.В начале войны Карлу Кноблауху довелось воевать и в передовом отряде пехотной дивизии, и наблюдателем воздушной разведки, а после тяжелого ранения, полученного в бою с советскими истребителями над Вязьмой, он по выздоровлении был направлен в парашютно-танковую дивизию «Герман Геринг», где всего за несколько месяцев сделал головокружительную карьеру — от командира взвода до командира батальона.
Война на Восточном фронте глазами немецких разведчиков и танкистов. Продолжение фронтового дневника ветерана Панцерваффе, воевавшего стрелком на бронеавтомобиле Sd.Kfz 231. Великолепно вооруженные, отличавшиеся невероятной проходимостью, эти восьмиосные бронемашины по праву считались лучшими в мире и применялись для разведки и боевого охранения в передовых отрядах танковых дивизий Вермахта и войск СС.«Сегодня снаряд русского орудия влетел прямо через открытый люк водителя внутрь нашей бронемашины. Раздался страшный взрыв.
Редчайший документ Второй Мировой. Откровения ветерана Панцерваффе. Уникальный фронтовой дневник стрелка бронеавтомобиля Sd.Kfz 222, которые применялись для разведки и боевого охранения в составе передовых отрядов и разведывательных батальонов танковых дивизий. Автор прошел всю войну на Восточном фронте, что называется, «от звонка до звонка» — с 22 июня 1941 года до падения Третьего Рейха. В эту книгу включены его фронтовые записи, относящиеся к первому году Великой Отечественной.