Смертельный выстрел - [51]

Девушки едва успели испустить страшный крик, но прежде чем они могли закричать второй раз, мускулистые руки обвили их, на головы им были накинуты одеяла, и полузадыхающиеся девушки почувствовали, как их приподняли и быстро-быстро куда-то понесли.

Глава LVIII. ВЗАПЕРТИ

В ту же почти минуту, когда негритенок докладывал о невозможности найти дворецкого, Фернанд вводил дикарей через пролом в садовой стене.

После похищения девушек, он волчьим шагом приближался к дому, не как смиренный слуга, а как проводник шайки разбойников, готовых на грабеж и убийство.

Если бы тем, кто искал его, было известно, в каком виде он приближался, они бросились бы к нему навстречу, чтобы сразиться, а может быть, и умереть.

К счастью для них, они не знали этого; они оставались в комнате и расспрашивали негра с намерением выйти и удостовериться.

— Что ты говоришь? — закричал Дюпре голосом, который почти испугал негритенка, — как Фернанда нет дома?

— Конечно нет, мосье Луи! Испанского индейца нигде нет в доме; мы его искали всюду: в степи, смотрели в амбарах, на дворе, в конюшне. Мы кричали так громко, что он мог бы слышать, где бы ни находился. Он не отвечал. Это верно, что его нет в доме.

Каждый был уверен, что в поведении Фернанда таилась опасность, грозившая не только им, но и всей колонии. Они не знали, на каком расстоянии были от них разбойники. Они не подозревали, что в эту минуту опасность была уже рядом.

Во всех других обстоятельствах отсутствие Фернанда не было бы замечено. Можно бы было предположить, что он отправился к какому-нибудь белому колонисту, поселившемуся в хижине, или увлекся какой-нибудь из мулаток, принадлежавших Луи Дюпре, из которых иные были далеко не дурны.

Казалось странным — каким образом, прибыв прямо из Штатов, он мог иметь связи с дикарями западного Техаса. Не подозревая близкой опасности, колонисты продолжали говорить о нем; его необъяснимое отсутствие возбудило их до такой степени, что они решили действовать немедленно.

Однако у них хватило хладнокровия настолько, чтобы сообразить, что нужно сговориться, прежде чем принимать меры. Они увидели свою ошибку в ослаблении бдительности. Доверие их к техасскому договору и факту, что они не видели индейцев и не слышали о них во время путешествия, усыпило их осторожность.

Все вспомнили, что не было часовых, не было даже обыкновенного конного объездчика, и что если бы индейцы вздумали на них напасть, то более удобного времени нельзя бы было и выбрать.

Однако казалось невероятным, чтобы небольшая шайка, виденная Гаукинсом и Туккером, осмелилась совершить нападение на колонию.

Охотники насчитали всего двадцать одного человека. Колонистов было втрое больше и все были способны носить оружие. Даже мальчики, подобно всем лесным юношам, могли владеть ножом и карабином, если бы дошло дело до схватки. Поэтому не было причины особенно сильно беспокоиться.

Мысли эти способствовали уменьшению страха, хотя и не рассеяли его вполне. Они условились принять немедленно меры предосторожности: собрать людей и расставить часовых вокруг миссии и группы хижин, находившихся на некотором расстоянии, в которых жила большая часть колонистов.

Они возвратились к столу только затем, чтобы выпить еще по рюмке и потом взяться за оружие.

Одни доканчивали свои рюмки, отпитые до половины, другие наливали снова, как отворилась дверь, на этот раз с такой силой и стремительностью, что все вздрогнули, словно бомба влетела в середину комнаты. Обернувшись, они увидели того самого негритенка, который докладывал им об отсутствии Фернанда. На лице его был написан испуг, а глаза выражали такой ужас, что выходили из орбит и сверкали одними только белками.

Присутствовавшие испугались не менее, когда он прокричал:

— Дом наполнен дикими индейцами! Они прошли через сад. Там на дворе больше тысячи.

При этой страшной вести рюмки выпали у многих из рук, а некоторые были брошены с яростью на пол. Все одновременно бросились к двери.

Но прежде, чем они достигли двери, слова негритенка подтвердились. В дверном проеме они увидели отвратительные лица, расписанные красной краской, страшные головы, покрытые черными косматыми волосами с воткнутыми в них перьями.

Все это они видели, может быть, в продолжение нескольких секунд, но и в такой короткий промежуток зрелище было ужасно: нечто вроде картины в страшном сне.

Зрелище это остановило колонистов лишь на мгновение. Они рванулись к двери, не заботясь, что их ожидало за порогом, но не добежали: дверь внезапно с шумом затворилась, они слышали как повернулся ключ в замке и провизжала толстая задвижка.

Их заперли.

Глава LIX. ВНУТРИ

Столовая имела только один выход в коридор, тянувшийся вокруг центрального двора здания. Дверь эта походила на тюремную, она была толстая, дубовая, укрепленная железными поперечными полосами. Она запиралась на огромный старинный замок и на тяжелую задвижку. Наружу выходили только два окна, небольшие, подобно монастырским, очень высоко от пола и снабженные крепкими железными полосами, поставленными вертикально, не боявшимися пилы ни арестанта, ни вора. Когда монахи трапезовали, они не любили солнечного света, а предпочитали видеть на столе восковые свечи, взятые из церкви. Им приятно было знать, что когда они пили и веселились, их не могли ни видеть, ни слышать послушники.