Смертельный выстрел - [49]

Через четверть часа все были на конях и направились к миссии. Один Фернанд двигался пешком впереди отряда и, очевидно, служил проводником.

Кто видел бы шествие этой шайки, эти свирепые и дикие лица под слоем красок, кто знал бы, куда и с каким намерением шли разбойники, тот обратился бы к небу с горячей молитвой за полковника Армстронга и его товарищей.

Но если бы кто-нибудь знал ближе состав шайки этих злодеев, тот прибавил бы еще эти слова к своей молитве:

«Да спасет Господь дочерей полковника, ибо если Бог не пошлет им помощи, то их ожидает судьба хуже смерти».

Глава LIV. СТРАШНАЯ ВЕСТЬ

В то время, как шайка демонов приближалась к миссии, полковник Армстронг и его собеседники продолжали сидеть за столом. Полковник Армстронг был в благодушном состоянии. До сих пор все шло отлично, и будущность предвещала счастливый исход. Колония в сотовариществе с молодым креолом, казалось, должна была во всех отношениях достигнуть благосостояния. Звезда Армстронгов, побледневшая в последние годы, опять загоралась прежним блеском. Кто знает, не суждено ли ей было подняться еще выше и блестеть ярче.

Одно только облако омрачало горизонт его надежд — это положение старшей дочери. Он не мог не замечать по ее лицу мрачного состояния ее сердца. Он знал этому причину, потому что девушка призналась ему во всем, даже в тайной переписке, и, наконец, рассказала содержание письма, перехваченного убийцей.

Откровенное признание дочери огорчило старика. Он упрекал себя. Его аристократическая гордость, и, может быть, скорее даже корыстолюбие поставили преграду честным и открытым отношениям между его дочерью и ее возлюбленным. Так думал этот нежный отец при виде уныния дочери и ее расстраивающегося с каждым днем здоровья. Ей казалось, как она говорила сестре и как думала сама, что ей суждена преждевременная кончина. Действительно, она как бы приближалась к могиле.

Отец сперва полагал, что перемена места, новый образ жизни в Техасе заставят ее позабыть прошедшее и возвратят ей спокойствие, если не прежнюю веселость. Он надеялся также, что новая любовь вытеснит из ее сердца любовь утраченную. Вот почему он охотно доставлял возможность бывать чаще в обществе его детей доктору Вартону и многим молодым людям из колонии. Но все напрасно.

Увы, Елена Армстронг была натура довольно редкая среди женского пола. Эта девушка могла любить один только раз. Утратив любимого человека, она не могла и не хотела любить никого другого: как орлица, которая лишается гордого своего супруга, она предпочитала умереть или оставаться всю жизнь в одиночестве.

Но были у него и поводы для радости. Счастье другой его дочери, беспрерывная ее веселость, надежды, которые образовали как бы ореол вокруг ее жизни, словно озаряли будущее каждого. Его ничто не печалило в тот вечер, когда он сидел за столом в трапезной бывшей миссии. Перед ним стоял горячий пунш и в зубах дымилась хорошая сигара; он был веселее всех собеседников.

Они позабыли уже о подозрительном служителе Луи Дюпре и рассуждали, возможно ли возделывание сахарного тростника в долине Сан-Сабы.

Они все знали, что тростник пойдет хорошо, но вопрос заключался в том, покроются ли издержки. Как и всегда почти, мнения разделялись. Одни полагали, что тростник даст хороший доход, другие утверждали, что не стоит им заниматься. Растение было массивное и трудное для перевозки, в особенности на далеком расстоянии от порта.

В то время, когда спор разгорался, в комнату вошел человек и, не ожидая вопроса, сказал несколько слов, прекративших разговор о сахарном тростнике.

Вот эти слова:

— Господа, в окрестностях индейцы!

Глава LV. МНИМАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Человека, принесшего это известие, звали Гаукинсом. Он принадлежал к колонии Армстронга, хотя и не был в числе ближайших друзей полковника, чтобы получить приглашение к столу или хотя бы к тому, чтобы выпить рюмку вина после обеда. Это был человек простой, в охотничьем костюме.

Он вошел в комнату без доклада, будучи уверен, что принесенное известие избавляет его от этой формальности.

Действительно, едва он упомянул об индейцах, как все собеседники встали из-за стола и с нетерпением ожидали объяснения.

Заговорил один полковник Армстронг: старый воин проявил подобающее в минуту тревоги присутствие духа:

— Индейцы в окрестностях? Почему же вы думаете, Гаукинс, что они в окрестностях?

— Имею самое лучшее доказательство, полковник: я видел их собственными глазами, — ответил Гаукинс.

— Вы их видели? Где?

— Сегодня утром рано мы с Крисом Туккером отправились на охоту и встретили целый их отряд.

Весть эта произвела громовое действие на колонистов. Они перепугались тем более, что это была первая тревога в подобном роде.

Теперь, после сообщения, сделанного охотником, странное поведение дворецкого Фернанда сразу стало понятно. Все присутствовавшие заключили немедленно, что дворецкий имел тайные связи с индейцами, которые замыслили или тайное воровство или открытый грабеж.

Мысли этой было достаточно, чтоб взволновать гостей полковника Армстронга. Они встали и приготовились действовать.

Старый воин заговорил первый.

— Приведите нам вашего дворецкого, Дюпре, — сказал он, — мы посмотрим, как он будет защищаться.