Смертельный ужас (Возмездие) - [9]
Дело было к ночи. Альвар и дон Фернандо шли по узкой серпантинной дорожке, ведя под узды лошадей. С моря дул прохладный ветер. Где-то внизу волны с грохотом разбивались о скалы. Прошло двадцать пять дней с тех пор как они покинули Севилью. Сборы проходили в такой спешке, что Альвар толком не успел попрощаться с друзьями. До Кордовы они плыли на баркасе по Гвадалквивиру, а оттуда на лошадях через горный перевал и далее трактом прямиком до Мадрида. Вконец измотанные двухнедельной гонкой, они еле держались на ногах. В гильдии путники отдыхали всего один день, после чего получили необходимые бумаги для сопровождения заключенных и поскакали дальше. Сеньора Педро пришлось оставить в Мадриде. Тощий помощник секретаря не выдержал тягот пути и захворал, поэтому в Мурсию они отправились вдвоем.
Очутившись близ мыса Палос, за которым по слухам раскинулась самая большая в этой части света соленая лагуна, отделенная от моря узкой полосой песка, Альвар не испытал облегчения. Впереди его ожидала компания убийц, морское путешествие и качка, которую он терпеть не мог. Пройдет еще как минимум месяц, прежде чем все закончится.
По каменистому плато, покрытому мхом и кустарником, они добрались до ворот тюрьмы. Стражник мурсиец окинул гостей подозрительным взглядом. У него был приказ не впускать никого до утра. Чтобы попасть внутрь путникам пришлось ждать капитана, который как назло спустился куда-то в подвалы. Прошло полчаса, прежде чем они попали в кабинет начальника. Крепкий мужчина с золотым крестом поверх чистой голландской рубахи, встретил их гостеприимно. Альвар и дон Фернандо получили по кружке вина и уселись напротив. Крутя ус, он внимательно изучил приговор королевского суда. С недовольством высказался, что двум ублюдкам, чью судьбу решил сам король, ныне покойный Фердинанд Арагонский, оказана слишком высокая честь. Потом пробежал глазами рекомендации дона Лопеса, в которых говорилось о назначении Альвара конвоиром. Подписал несколько сопроводительных листов для своих людей. Покончив с бумажной волокитой, он распорядился устроить посетителей на ночлег в гостевых помещениях. Дон Фернандо тут же удалился, Альвар же, не смотря на усталость, спросил у начальника разрешения увидеть преступников.
— Не понимаю, зачем вам это? — спросил рослый сержант, судя по говору, итальянец. Шел он первым, держа в левой руке факел. — За месяц насмотритесь на этих выродков так, что тошно будет.
Вдвоем они спускались по узкой винтовой лестнице ведущей в недра плато под тюрьмой. Там находились одиночные камеры, где узники должны были гнить заживо. Все это место напоминало лабиринт. Человек, попавший сюда, исчезал для остального мира. Осклизлые стены. Сложенные из кирпича комнаты стражи. Ржавые решетки. Темные узкие коридоры, проложенные в камне. Редкие факелы, коптившие потолок. Бесконечная сырость. Никакой надежды, Бога или дьявола, только темнота, зловоние испражнений и нехватка воздуха.
— Если бы вы знали, каково нам тут. Мы называем эти помещения Склепом. Здесь четыре уровня. На каждом два крыла по десять камер. Большинство пустует. Тут посменно дежурят только шесть стражников. Люди не выдерживают больше суток.
— А заключенных сколько?
— Тридцать один. Почти все безумцы, готовые убить любого.
Не удивительно. Сержант недовольно покачал головой. Как и прочие стражники, он носил коричневый дублет и толстый кожаный нагрудник со следами от ударов ножом. Густые усы и свалявшаяся бородка давно потеряли привычную форму. Складывалось впечатление, что итальянец за годы службы сам превратился в заключенного, затерявшегося во мраке каземата. Остальные старожилы выглядели так же. Альвар даже представить не мог, какой волей должен обладать человек, чтобы служить в подобном чистилище.
— Даже втроем здесь не по себе, а одному и вовсе худо. Помню, лет пять назад завалило воздушную шахту на нижнем уровне. Решено было его закрыть. Камеры мы проверили, но недостаточно тщательно и там остался заключенный. Его хватились спустя четыре дня. К тому времени бедняга обглодал пальцы на руке и тронулся умом. Он утверждал, что кто-то за стеной звал его по имени и пытался проникнуть в камеру. Конечно, мужчина должен умирать в одиночестве, но только не такой смертью.
Итальянец подвел Альвара к тяжелой металлической двери. Постучал. Им открыл сутулый стражник с изможденным лицом. Махнув рукой куда-то в темноту, он уселся на стул рядом с входом и тотчас задремал. Здесь же неподалеку стоял стол с масляным светильником. В дальнем конце коридора мелькнул свет факела. Вскоре появился еще один страж, доложивший, что во время обхода ничего подозрительного не обнаружил.
Сержант повел Альвара в конец туннеля, вдоль массивных дверей с решетчатыми окошками.
— Они сидят здесь уже три месяца. Скорее всего, вообще не знают день сейчас или ночь.
— Они натворили что-то?
— Кроме того, что убили шестнадцать детей, десять женщин и четверых мужчин? — со злостью отозвался провожатый. — Да. Здоровяк пытался сломать дверь, поэтому пришлось обоих упрятать в Склеп.
