Смертельный ужас (Возмездие) - [30]

— Педрариас потерял все и покончил с собой. Какое тут может быть благородство? — не выдержал секретарь, саданув кулаком по столу. — Этот висельник много лет работал на черный рынок прямо под носом у короны, да еще и с арабами торговал. Для таких как он Тордесильясский договор не дороже паршивой индульгенции, которые по воскресеньям толкает пьянчуга Рамирез на углу Каррера де Сан Херонимо.

Кабальеро осекся, покосившись на священника, чей ледяной взгляд устремился теперь на него.

— А чего вы ожидали, ваша милость? — спокойно заметил Альвар, теребя в руках шляпу. — Думали, весь мир смирится с тем, что Испания и Португалия будут хозяевами морей? Для многих этот договор сродни листу лопуха, который только на то и годен, чтобы им подтереться.

— Вы уходите от темы, — напомнил дон Лопес де Ойос. — Уже полдень. Ближе к делу.

— Сын мой, меня интересует следующий вопрос, — внезапно произнес падре Луис, с тем азартом, с каким инквизиторы, потянув за нужную ниточку, раскручивают еретиков. — Он касается Кастильских троллей. Вы сказали, что Бомбаст пытался вас задушить. Почему же он этого не сделал?

— Амин его попросил.

— Не ускользнул от меня и тот факт, что мясник не подчинялся приказам своего сообщника до тех пор, пока мориск не упомянул имя некой Атии. По моему мнению, это и послужило причиной милости.

До сего момента Альвару казалось, что никто не вспомнит об этом. Он упомянул мерзавку лишь вскользь, решив не торопить события, но инквизитор, как и любой другой дознаватель, свое дело знал.

— Атия? Кто эта девушка, сеньор Диас? Вы можете объяснить? — спросил глава гильдии, не сводя глаз с идальго.

— Нет. Пока нет.

— Хорошо. Мы вернемся к этому позже. Что же касается вины, о которой вы обмолвились в самом начале, то я пока ее не нахожу, за исключением того факта, что вы освободили преступников и позволили одному из них дважды бежать.

— Одного этого достаточно, чтобы намылить веревку, — с удовольствием добавил секретарь.

— Здесь не судебное разбирательство. Мы не выносим приговор, — со всей возможной строгостью напомнил дон Лопес, собрав костлявые пальцы в кулак. Его властный голос эхом пронесся по залу. — Сеньор Альвар Диас двадцать два года был верен нашему братству и не раз вставал на защиту церкви, которой мы служим.

— Все верно. Пока отличился только кормчий, — согласился доминиканец и сдержанно рассмеялся. — Как с одним глазом его вообще взяли на такую ответственную должность?

Альвар с трудом удержался от замечания. Как можно осуждать кормчего, если сам ни черта не смыслишь в навигации? Гомес, наверное, не стал бы упрекать псаломщика за то, что тот фальшивит на клиросе.

— Это просто смешно, — не выдержал дон Фернандо. — Вы защищаете его, в то время как репутация гильдии под угрозой!

— Именно репутацией все и объясняется, — повысил голос дон Лопес, принудив кабальеро умолкнуть. — Гильдия фехтовальщиков Мадрида лучшая в Испании, но отнюдь не единственная. Конкуренты только и ждут, чтобы всадить нам нож в спину. Обвинение в ереси, пусть и бывшего ветерана, лишит нас поддержки Святого Престола. Поэтому мы будем его оправдывать, а если уж лезвию топора суждено коснуться шеи Альвара Диаса, то, по крайней мере, обеспечим достойные похороны.

Доминиканец кивнул. Альвар и бровью не повел. Настоящий идальго не боится ничего, но ему было страшно не за себя, а за то, что он больше никогда не увидит Алисию. Дон Лопес обмолвился, что гильдия будет его защищать. Как благородно и глупо. Только безумец встанет на пути всесильной инквизиции. Он ведь с самого начала понял, что дела его плохи.

— Итак, вам слово, сеньор Диас, — объявил дон Лопес, подав знак Педро.

Помощник секретаря взялся за перо. Альвар медленно провел рукой по густой щетине. Все, что считал нужным рассказать, он рассказывал. Стоило ему вспомнить одно событие, как за ним непременно всплывало другое, и так далее, дополняя друг друга, словно звенья цепи. Главное не вдаваться в подробности. Незачем этим господам, наивно полагавшим, что способны вершить чужую судьбу, знать о его спутниках и тем более о чувствах, которые он испытал, теряя одного за другим тех, кто был с ним рядом в те ужасные часы.

* * *

Небо озаряли вспышки молний. Теплые капли дождя потоками врезались в холодную поверхность моря, под напором ветра разлетаясь на многие мили вокруг. Ветхую лодку терзали волны. Ее несло на рифы и кружило водоворотами. По воле рока они плыли в том самом «корыте», о котором не столь лестно отозвался Альвар. Посудина действительно быстро дала течь. Всем кто не сидел на веслах, приходилось трудиться внутри лодки, вычерпывая воду шляпами и ладонями.

Полчаса этого неистовства стоили жизни двум морякам и едва не закончились смертью Франко. Мальчишку смыло за борт, но Гомес успел схватить его за руку, прежде чем тот исчез под водой. Корабль все еще виднелся вдали. Лодка прошла половину пути, когда снизу раздались частые удары. В тот же миг в киль вонзились подводные камни. Сквозь открывшуюся пробоину в днище стала поступать вода. Тогда же Кампо-Бассо, оттолкнув Бонаккорсо, швырнул его сундук с золотом за борт, а затем отходил толстяка по щекам, чтобы тот перестал выть.