Смертельный удар - [34]

Нэнси ударили по затылку. Не исключено, что ее убили сразу, но могло быть и так, что она утонула, когда ее тело бросили в водоем. Полиция не располагала какой-либо версией, объясняющей причины или мотивы убийства. Нэнси очень уважали, ее работа в ПВЮЧ заслуживала многих похвал в обществе, обеспокоенном состоянием окружающей среды, и Нэнси пользовалась авторитетом, плюс являлась поддержкой и опорой для матери и четырех братьев.

Я не спеша сварила кофе и, прихватив газету, пошла в гостиную, где перечитала сообщение шесть или семь раз. Я не узнала ничего нового. Нэнси! Мысль о том, что вчера вечером я негодовала по ее поводу и в шутку предположила, что она попала под поезд, вызвала во мне болезненный укол совести.

Неужели мое предположение, сделанное в сердцах, повлекло за собой ее смерть? Умом я понимала, что этого не может быть, но душа моя ныла.

Если бы я не предприняла эту прогулку на озеро вчера утром… Я оборвала дурацкую мысль, пришедшую мне в голову. Если бы я приковала себя цепями к телефону и провела дома все двадцать четыре часа, готовая к услугам всех друзей или телевизионщиков, я просто выпала бы из жизни. Ох, Нэнси! Я знала ее с тех пор, когда мне было шесть. В моей памяти мы обе все еще были молоды, и именно потому, что, держась вместе, мы оставались молоды, мы могли бы помешать друг другу стареть.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Опять пошел сильный дождь. Он лил такими потоками, что трудно было разглядеть окружающее пространство. Уткнувшись носом в оконное стекло, я скосила глаза на бегущие струйки воды, совершенно не соображая, что делать. Было только восемь тридцать — слишком рано, чтобы позвонить друзьям в газету с расспросами о том, есть ли у них какие-либо новые сведения, которые не попали в утренний выпуск. Те, кто ложится спать в три или четыре часа утра, бывают более коммуникабельны, если им дать выспаться.

Ее нашли в Четвертом полицейском участке. Я никого там не знаю: мой отец работал в Лупе и в его северо-западных предместьях, а не там, где мы жили. К тому же это было более десяти лет назад.

Покусывая кончики пальцев, я пыталась придумать, с кем бы связаться, но тут позвонили в дверь. Я решила, что это мистер Контрерас явился, чтобы пригласить меня на прогулку с собакой, невзирая на ливень, и возмутилась, продолжая неподвижно стоять у помутневшего окна. Когда звонок прозвенел в третий раз, я неохотно двинулась в прихожую с чашкой в руке и открыла дверь. Спустившись босиком на три марша, я увидела во внешнем холле две грузные фигуры. Дождевая влага блестела на их выбритых лицах, капли стекали с темных плащей, и на кафельном полу уже образовались лужицы. Старший из них произнес с мрачным сарказмом:

— Доброе утро, солнышко. Я надеюсь, мы не потревожили твой сладкий сон?

— Вовсе нет, Бобби, — радушно ответила я. — Я поднялась по крайней мере час назад. Просто я решила, что в мою дверь звонят по ошибке. Привет, сержант, — обратилась я к младшему. — Парни желают кофе?

Они проследовали мимо меня внутрь, и холодная вода с их плащей закапала на пальцы моих босых ног. В отношении Бобби Мэллори я могла бы подумать, что такая неловкость допущена умышленно. Но сержант Мак-Гоннигал всегда вел себя предельно вежливо, общаясь со мной, и не проявлял и следа враждебности.

Дело было в том, что Бобби считался ближайшим приятелем моего покойного отца по работе и в жизни. Его чувства ко мне являли собой сложную смесь из ощущений вины и недоумения. Вины за то, что, пока он продвигался по службе, мой отец оставался простым патрульным, а затем, когда отец умер, мое существование потерпело крах. Недоумение же было продиктовано тем, что из маленькой девочки, которую Бобби некогда качал на коленях, я превратилась в женщину и стала профессиональным следователем.

Сейчас он рассеянно осматривался, стоя в маленькой прихожей моей квартиры, ища глазами, куда бы положить свой мокрый плащ. В конце концов он оставил его на полу за дверью. Его жена была дотошной домохозяйкой, и Бобби приучили к строгой дисциплине. Сержант Мак-Гоннигал последовал его примеру, а затем запустил пальцы в густую вьющуюся шевелюру и стряхнул избыток воды с волос.

Я торжественно провела их в гостиную и подала кофе в кружках, не забыв положить двойной сахар в напиток, предназначенный Бобби.

— Приятно видеть вас, — вежливо начала я, когда они уселись на кушетку, — особенно в такой гиблый день. Как вы поживаете?

Бобби строго посмотрел на меня и поспешил отвести взгляд, заметив, что у меня под футболкой нет бюстгальтера.

— Я не хотел приходить сюда, однако капитан считает, что кто-то должен поговорить с тобой, и поскольку я давно знаю тебя, он решил, что это должен сделать я. Я не соглашался, но ведь он — капитан, Если ты ответишь на мои вопросы серьезно и постараешься не умничать, то дело пойдет быстро и мы оба будем довольны.

— А я было подумала, что вы с общественным поручением, — разочарованно сказала я. — Нет-нет, извините, я плохо начала. Я серьезна, как… федеральный автоинспектор. Спросите меня о чем-нибудь.

— Нэнси Клегхорн, — внушительно произнес Бобби.