Смертельный треугольник - [26]

Юрий Петрович проверил электронную почту и, к радости своей, увидел, что пришло наконец сообщение от Филиппа Агеева, которое он так ждал.

«Гордееву от Агеева

Юра!

Отчет мой будет кратким и деловым, несмотря на игривую рифму, в которую сложились наши с тобой фамилии.

Экс-супруг покойной госпожи Монаховой мне категорически не понравился — как творческая личность. Шучу. Вообще не понравился. Хлыст какой-то. Правильно Монахова сделала, что от него ушла. Хотя, как теперь мы уже с исторической высоты знаем, все равно ничего хорошего (если забыть про «Оскар», но как же про него забыть?!) ей это не принесло. Я встречался с ним, используя довольно простую и действенную легенду: я — журналист, начинающий писатель, собираю материалы для книги про звезду экрана Монахову-Зингер. Первое, что сказал мне этот фрукт, это надо «фамилию Зингер от Милки отстегнуть — цивильней будет». Вообще же у меня сложилось впечатление, что супруги Монаховы, современные циничные деловые люди от искусства, в меру друг друга использовали, а когда уже нечего было взять — натурально разбежались. После развода они не встречались и не общались. С младшей сестрой Милы — Яной Маевской — никаких контактов не поддерживал. Косвенные источники это подтверждают. После беседы с Монаховым я провел небольшое «журналистское» расследование. И вот что выяснил. Совершенно однозначно, что Валерий Монахов — фигура не самостоятельная. Я установил, что он тесно связан с одним мафиозными боссом Подмосковья, имя не указываю. Этот социально сознательный гражданин всячески способствует карьере Монахова, продвигает его, как только может.

Особенно эта помощь была действенна на начальном этапе карьеры, когда нужна была какая-то раскрутка и ангажемент за границей. Грубо говоря, Юра, своей карьерой Монахов обязан бандитам. Представляешь себе — человек, поющий «Темная ночь», «Священная война» и прочие всенародные хиты?! Уписаться можно. Впрочем, вольному воля. Голос-то у него, кажется, неплохой. Разумеется, у таких людей, как гражданин из Подмосковья, спонсорская помощь бескорыстной не бывает. Теперь, когда Монахов собирает полные залы и активно ездит за границу — выступает перед эмигрантами, благодаря которым там залы собираются побольше наших (и билеты по-другому стоят, Юра!), — ему, конечно, приходится делиться. Даты денежных вливаний в Монахова прилагаю… Надеюсь, ты понимаешь, что информация эксклюзивная, и официально ею размахивать не стоит…»

Прочитав это, Гордеев удивился, но не слишком. Нельзя сказать, чтобы он ожидал именно такого поворота — предвидел, что своей карьерой господин Монахов обязан криминальной среде. Нет, но такая информация вызвала у адвоката не особый всплеск эмоций, а естественную профессиональную реакцию. Гордеев сравнил некоторые даты, и получилось, что начало активной помощи Монахову со стороны сознательных граждан Подмосковья совпало с его разводом с Милой, точнее даже — с тем моментом, когда они стали жить раздельно. Это красноречиво свидетельствовало об одном: Мила женщина была неглупая и с уродами в цепях и наколках ничего общего иметь не желала. (Хотя опять же, справедливости ради, можно было заметить, что однажды она сыграла в кино подругу главаря русской мафии в Лос-Анджелесе).

Итак, что получалось? Мог ли Валерий Монахов иметь отношение к гибели своей бывшей жены? Только в том случае, если она погибла действительно случайно — от передозировки снотворного. Потому что он, паразит такой, конечно, внес свою лепту в то, что по ночам кинозвезда спала не очень хорошо.

9

В кабинет постучали, и Гордеев попросил войти, здраво рассудив, что раз уж кто-то прошел в их офисе так далеко — вплоть до его кабинета, то, значит, это не случайный человек, на худой конец, шеф решил зайти, Генрих Афанасьевич, — потрепаться о погоде и последнем футбольном матче. Но это оказался эксперт-криминалист Лапшин.

Лапшин подтвердил, что на ночном столике Монаховой была бутылка из-под бренди «Наполеон» и… пустой бокал.

— Может быть, коньяка?

— В заключении сказано бренди?

— Да.

— Значит, бренди.

— Хорошо, а как быть насчет бокала? Может быть, там стоял стакан? — уточнил Гордеев.

— Что же я, бокал от стакана не отличу? — обиделся Лапшин. — Настоящий коньячный бокал!

— А что представляет собой настоящий коньячный бокал, по-вашему?

— Ну, если налить в него коньяку столько, сколько нужно, и положить на стол горизонтально, то жидкость дойдет до края, но не перельется.

— Ага, — удовлетворенно кивнул Гордеев. — Согласен. А вы можете мне его изобразить?

— Что? — поразился Лапшин.

— Нарисуйте в натуральную величину.

Добившись необходимого, Гордеев отправил в МУР факс на имя Пушкина — с этим самым рисунком.

— Хорошо, — сказал Гордеев, потирая руки. — Теперь, коллега, вернемся к отравлению. Вы же проводили экспертизу. Вы медик?

— Да, я медик, но не я изучал состав крови трупа и содержимое желудка, если вас конкретно это интересует. А в чем, собственно, вообще дело? Разве есть какие-то основания для пересмотра нашего заключения?

— Не волнуйтесь, — успокаивающе кивнул Гордеев и протянул эксперту конверт с вознаграждением. — Это вам за хлопоты… Просто родственница покойной хочет восстановить всю картину.