Смертельный номер - [15]

Голос головы теперь звучал гневно, звенел ненавистью.

— Ты что, и вправду считаешь, что Великий Делакорте будет демонстрировать свое искусство в раскрашенном жестяном сарае?

За все четырнадцать лет я ни разу не испытывал такого острого желания зааплодировать. Это был мучительный момент, ведь мои ладони бессильно лежали на коленях, подобно ломтям сырой говядины.

Гарри не мог вымолвить ни слова, даже гнев был ему сейчас недоступен, этот человек был поражен до глубины сердца. Но вот чары оказались разрушены.

— И ты заставил меня… — Взбешенный, он замолчал, сообразив, что обращается с вопросом к голове.

Резко повернувшись к Максу, он заговорил еще громче:

— И ты заставил меня проделать весь этот путь, чтобы эта идиотская штуковина мне выговоры устраивала?

— Отчасти, — невозмутимо отозвался тот.

Ответ откровенно взбесил Гарри.

— Ты еще до моего приезда решил устроить это идиотское представление? И ответить отказом на мое предложение?

Макс, не ответив, нажал кнопку пульта дистанционного управления, и две половинки глобуса захлопнулись, закрыв собой стеклянную сферу. Пульт юркнул обратно в карман.

Но Гарри разбушевался.

— Ты даже не собирался принимать предложение из Вегаса! — кричал он. — Даже не собирался позволить Кассандре помочь тебе, уж не говорю о том, чтобы объявить ее имя в афишах. Даже не собирался хоть чуть-чуть улучшить свою идиотскую программу!

С гримасой отвращения Гарри вернулся к столу.

— Благодарю, — рявкнул он. — Теперь мне предстоит долгая поездка в Бостон после такого удачного визита к тебе.

— Когда ты, столь изящно выражаясь, говоришь о приглашении из Вегаса, ты имеешь в виду мое участие в низкопробном шоу в этом городке? — мягко поинтересовался Макс.

— Берем, что имеем, дружок, — угрюмо буркнул Гарри, засовывая контракт в портфель.

— Как, например, «Наш колдун Макс», роль полоумного ведущего в детском шоу на телевидении? — продолжал мой сын. (Я мысленно простонал, поскольку и понятия не имел о таких оскорбительных предложениях.)

— Они предложили неплохие деньжата, — огрызнулся Гарри. — И если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты ухватился бы за это предложение.

— Наверное, мне следовало ухватиться и за предложение участвовать в программе «Волшебный мешочек Душки Делакорте» для дошкольников?

— Они предлагали деньги, Макс. Де-е-ень-ги-и-и!

«Макс, прошу тебя, двинь ему как следует!» — кричал мой измученный мозг.

Гарри звучно захлопнул портфель, швырнул его на стул и повернулся к Максу.

— У меня есть для тебя новость, дружище, — сказал он. (Этот человек даже улыбался сейчас, когда говорил.) — Может быть, ты еще не знаешь, но Великий Делакорте всем надоел. Со всеми своими заумными штучками. Сегодня люди хотят смеяться, веселиться. Хотят, чтоб их развлекали за их денежки.

— Хотят пошлостей? — наседал Макс.

— Представь себе.

— Избитых шуточек?

— Ты, как всегда, прав.

— Слащавых припевов?

— Ты, оказывается, соображаешь. — Гарри насмехался в открытую.

— Тогда, может, и подходящее название подберем для моих выступлений? Например, «Некроман-зазывала»? А чем плохо «Колдун без штанов»? Или «Волшебные ножки»?

— Правильно! — выкрикнул Гарри.

— Нет, неправильно! — выкрикнул в ответ мой сын.

— Ох, ты наставил меня на путь истинный, о Великий и Славный Делакорте! — паясничая, объявил Гарри.

Макс усмехнулся.

— Боюсь, что это под силу только Господу Богу.

Гарри презрительно фыркнул и двинулся к столу. Макс преградил ему путь с энергией, неожиданной не только для меня, но и для Гарри.

— Тебе придется меня выслушать, — сказал он.

Гарри бросил на него подозрительный взгляд, но не остановился. Тогда Макс опустил руку ему на плечо с такой силой, что тот не только застыл на месте, но и сморщился от боли.

— Я же сказал, что тебе придется меня выслушать, — повторил Макс.

— Слушай, ты, по-моему, заболел, — огрызнулся Гарри.

— Именно на такой эффект я и рассчитывал, — последовал ответ.

Мое внимание было приковано к происходящему.

Глаза Гарри сузились.

— Что? — переспросил он.

— Реальность такова, — начал свои объяснения Макс, в упор глядя на Гарри. — Я не имею ни малейшего намерения унижать свое искусство, выступая на ярмарках. Я не имею намерения «работать» в Лас-Вегасе, разыгрывая из себя жалкого клоуна во взятом напрокат фраке, пока девицы на заднем плане демонстрируют свои силиконовые прелести.

Точно так же я не намерен «работать» шоу для полудурков-детишек по телевидению. Не стану хлопотать и над «волшебным мешочком» для сопливых недоростков. Я наотрез отказываюсь выступать на ярмарках, партийных съездах или презентациях супермаркетов. Я не буду «работать» для безмозглых баранов.

Короче говоря, я не стану дискредитировать то искусство, которым я занимался четырнадцать лет и которому мой отец посвятил целых полвека. С прогрессирующей близорукостью, пониженным слухом и теряющими гибкость конечностями я тем не менее все еще Великий Делакорте. И не стану порочить почетнейшее из имен!

Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, меня слепил гнев, что мой сын получал такие унизительные предложения. С другой стороны, я ощущал нешуточную гордость за его ответ на эти предложения. Никогда прежде мне не доводилось так гордиться сыном.