Смертельные связи: Возвышение Бестера - [35]

Биография? Его сознание было пусто. Об этой девушке он не знал ни черта, кроме – в ней был огонь, горение, едва прикрытое кожей.

Знать бы больше.

Но она не показалась на другой день, и в следующие четыре. Но показался Бей, на четырнадцатый день. Он перешел лужайку, заговорщически улыбнулся и сказал:

– Ваше время вышло, м-р Бестер. Можете оживать.

– Спасибо, сэр, – он неловко помялся. – Сэр?

– Да?

– Спасибо за все.

– Всегда пожалуйста, м-р Бестер. В добрый час, – он заложил руки за спину и направился прочь.

– Сэр? – снова сказал Эл.

– Да, м-р Бестер?

– Я бы хотел узнать – могли бы мы – э… иногда поговорить? Друг с другом?

– Конечно, м-р Бестер. Почему бы нам не встретиться в моем офисе завтра, часов в шесть?

– Спасибо, сэр.

– Идите, м-р Бестер. Вам следует нагнать кое-что. Четырнадцать дней определенно задержали вас, а до экзаменов всего месяц.

– Я буду стараться, сэр.

– Уверен, что так. До завтра.

Глава 8

Эл предвкушал свои встречи с Сандовалом Беем. Он никогда не знал, что собирается сказать старший, но это почти всегда было что-то интересное, открывающее перспективы, о которых он и не помышлял. Мысли Бея обладали массой, инерцией – они были телами в движении. Иногда они входили в мозг Эла пулевыми очередями, иногда крадущимися ворами, но они всегда, казалось, приходились к месту.

Ему нравился кабинет Бея, с его ароматом кофе и сигарного дыма, стеллажи забитые книгами – некоторые с потрескавшимися корешками, некоторые такие новые, что он еще мог почуять запах типографии. Ему нравилась гравюра Гогена с ее большеглазыми волами и дремучими джунглями. Ему нравилось тонкое барочное взаимодействие Баха или Телемана, которое подчеркивало большинство из бесед, или – время от времени – неожиданные дни, когда вместо этого был Вагнер или – в исключительном случае – бурные диссонансы Стравинского.

– Это вызвало беспорядки, когда впервые было исполнено в Париже, знаешь ли, – пробормотал Бей в тот день. Он был немного странен, подавлен – и притом как-то более взвинчен, чем обычно. Позже Эл обнаружил, что Бей был вынужден убить Беглеца в то утро.

Он любопытствовал насчет Бея – он желал знать все о нем, но принимал вещи по мере их выявления, смакуя мелкие детали и крупные черты по мере составления целостного портрета.

Он не заглядывал в официальное досье Бея и даже не искал публикаций о нем. Большая часть жизни Эла проносилась как свист ветра, в сумасшедших усилиях победить в том состязании или пройти этот тест, но его время с Беем было "глазом бури", местом долгой, глубокой передышки. Он не хотел портить этого рассматриванием Бея с другой стороны.

Что он знал наверное – это то, что Сандовал Бей был важной персоной. Он понимал это по тому, что его кабинет был в административном здании, по тому, что даже высшие чины считались с ним, потому что он возражал директору и все еще не потерял работу. Он когда-то был кадровым офицером в Метапол – возможно, ее шефом – но всего через два года оставил этот пост, чтобы стать начальником отделения в Женеве. Он был инструктором в Высшей Академии, преподавал высшую криминологию.

Как начальник отделения, он все еще иногда надевал форму Метапол – для определенных внутренних целей, но также когда член Корпуса подавался в Беглецы. Потому-то его и вызвал в случае с Элом. Обычно он лишь руководил операциями, и редко когда действительно участвовал в них лично. Эл чувствовал, что ему повезло воспользоваться столь необычным случаем.

Отец Бея был турком, деревенщиной, бедняком, который вырос до важного политика. Его мать была британским послом в Турции, и они жили там, пока ему не исполнилось шесть лет, когда его отец был убит политическим диссидентом. После этого Бей рос в Лондоне и проводил долгое лето с дедом, жившим близ Мадрида. Он вступил в Пси-Корпус подростком – Эл не был вполне осведомлен, когда и при каких обстоятельствах. Он был вдовцом, и это была тема, которой он старательно избегал.

Сегодня был день Вагнера, увертюра к "Тристану и Изольде". Бодрая медь восклицала на фоне низких грозовых раскатов струнных, когда Эл подошел к двери. Он постучал по тяжелой древесине, гадая, о чем они станут беседовать. Он как раз читал "Левиафана" Гоббса и хотел поговорить о нем, но Бей, скорее всего, снова его удивит.

Так и случилось.

– Доброе утро, м-р Бестер. Чем собираетесь занять остаток дня?

– Я… – ему нужно было готовиться к важному тесту, но Бей был облачен в черный наряд пси-копа и улыбался загадочно. – У меня нет срочных дел, сэр.

– Хорошо, хорошо. Не хотели бы вы составить мне компанию на охоте? Поглядеть, как это следует делать?

– С великим удовольствием, д-р Бей.

– Полагаю, это возможно.

– Мы отправляемся немедленно?

– Как только будем готовы, – он протянул Элу фотографию. – Это беглянка.

Эл взял снимок и слегка вздрогнул. Это была Фатима Кристобан.

– Ты ее знаешь?

– Отчасти. Она обычно приходила и надоедала мне, когда я был дежурным истуканом. Мазала помадой и тому подобное.

– Но вы не друзья.

– Нет.

Бей кивнул.

– Хорошо. Я оставлю тебя готовиться.

Эл взглянул на него, несколько испуганный.

– Сэр? Как мне это делать? Нас этому не учили.