Смертельное фрикассе. Убийство по лионскому рецепту - [47]

Лора долго наблюдала за ним, потом двинулась по мосту широким решительным шагом, решив присоединиться к нему. Подойдя к фотографу, она попросила его следовать за собой, однако не уточнила, куда направляется. Пако не заставил себя упрашивать и пошел следом. Правда, воспользовался этим, чтобы сфотографировать Лорины лодыжки, чье маятниковое движение, не совсем ритмичное, но при этом очень грациозное, оставалось для него великой тайной. Журналистка, наполовину польщенная, наполовину раздраженная, для порядка запротестовала, однако продолжила идти впереди с простодушным и чувственным удовольствием. Сосредоточившись на ногах своей начальницы, Пако не заметил, как к нему сзади подкатили на велосипедах два косматых юнца, едва не сбив его с ног. Он чуть не выронил свой фотоаппарат и бурно отреагировал, громогласно рявкнув на них: «¡la puta tu madre!»[47]. Лора обернулась, взяла его под руку и предпочла улыбнуться, чтобы успокоить его гнев. Иберийская обидчивость тоже оставалась для нее великой тайной.

Через несколько минут, оказавшись на другом берегу Соны и дойдя до дома № 8 по набережной Ромена Роллана, Лора остановилась перед магазинчиком музыкальных инструментов «Бернар Бош & Ришар Пик». Подошла к бутылочно-зеленым воротам и нажала кнопку интерфона. Ей ответил чей-то раздраженный голос, и журналистка представилась. После напряженного молчания послышалось слабое: «Открываю, входи». Пренебрегая лифтом, Лора легкой поступью стала взбегать по лестнице; Пако пытался поспеть за ней, но быстро запыхался, упарившись в своей парке и сгибаясь под тяжестью фотографического «железа».

Взлетев на шестой этаж, Лора дождалась, пока он ее догонит, и постучала. Дверь им открыла женщина лет сорока с выцветшими глазами и угловатыми чертами — Сесиль Франжье, сестра Жерома Тевене. Она посторонилась, впуская их в квартиру. Движения у нее были медленные, цвет напряженного лица тусклый. Лора обняла ее и прошептала на ухо слова любви и поддержки, которые, хоть и не могли утешить, по крайней мере были сердечными.

— Сварить вам кофе? — спросила Сесиль, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

— Мы совсем ненадолго… Не беспокойся.

— Это доставит мне удовольствие. В любом случае надо жить дальше.

— Хочешь, я помогу? — предложила Лора смущенно.

— Все в порядке, не беспокойся… Устраивайтесь в гостиной, я скоро вернусь.

Лора и Пако прошли в очень большую, в два помещения, гостиную, залитую светом из трех высоких окон без тюлевых занавесей, которые возвышались над Соной. Комната была обставлена сдержанно, но с изяществом и выраженным пристрастием к благородным материалам: льняным тканям и экзотическим породам дерева. Чувство равновесия особенно проявилось в членении пространства с помощью панелей в пастельных тонах и в окраске гладких плоскостей разными оттенками белого цвета. Квартира была задумана и декорирована прежде всего для того, чтобы жить тут с комфортом, совершенно не заботясь о показухе.

— Вы приехали в Лион сегодня утром?.. Ты меня уже так давно не навещала!

— Да, — подтвердила Лора, помогая своей подруге разгрузить деревянный ламинированный поднос, где стояли три чашки белого фарфора и прозрачная стеклянная кофеварка с прессом. — Ближайший номер журнала будет посвящен лионским бушонам. Мы здесь на несколько дней. Впрочем, у нас в планах также сделать статью о вашем магазине для рубрики «Искусство сервировки стола»[48]… Но об этом позже.

— Очень мило… Однако тебе лучше обговорить это непосредственно с Франсуа, он остался в магазине. Мы были там, когда позвонили из полиции, чтобы сообщить нам, что… Это Франсуа снял трубку и говорил с ними… к счастью… он сумел… найти слова… У меня деликатный муж, — сообщила молодая женщина, поднося чашку к губам.

— Это в самом деле ужасно, я… мы искренне соболезнуем.

Пако в смущении уставился на свой кофе, не осмеливаясь участвовать в беседе.

— Спасибо тебе, — сказала Сесиль. — Я знаю, жизнь такая странная штука. Три недели назад мы все вместе были на кладбище, чтобы положить цветы на мамину могилу. Это была десятая годовщина ее смерти, и кто знал тогда, что…

— У тебя есть какие-нибудь догадки, подозрения? Кто мог такое сделать?.. Жером чувствовал какую-то опасность?

— Нет, не было никакого повода… В общем, его ничто не тревожило, по крайней мере в последнее время.

— Значит, раньше у него все-таки были проблемы?

— Ничего серьезного… Года два-три назад какой-то тип заглянул в ресторан. Никто здесь его не знал. Он был не из Лиона и даже не из наших краев… Вообще неизвестно, откуда он взялся. Хотел покупать рестораны и переделывать их в ночные бары. Обратился к моему брату и в другие бушоны на улицах Мерсьер и Сен-Жан.

— Однако никто ничего ему не продал, судя по тому, что я видела, — заметила Лора.

— Да, все отказались… Тип такого не ожидал. Денег-то у него было много, и, надо признать, суммы он предлагал более чем солидные. Думаю, он просто не понял, что наши бушоны… это нечто большее, чем просто бизнес-план!

Лора согласно кивнула.

— Но почему ты вспомнила об этом человеке? Он угрожал Жерому?

— Не совсем. Оснований для подачи жалобы не было, но, как бы это сказать… Думаю, что он просто не ожидал, что от его предложений откажутся, потому что… потому что не привык, чтобы ему говорили «нет». Всего-навсего.