Смертельно безмолвна - [11]

— И это мягко сказано.

— И почему ж-же?

— Из-за Ари. Она вроде как ему нравится. Но она сделала нечто… нечто плохое.

Ого, замечательно. Племянница, подруга, любовь всей жизни… Теперь хотя бы ясно, почему вокруг нее носятся все эти люди. Что же с ней? Что в ней поломано? Признаюсь, я даже чувствую некий интерес. Если бы все было просто, эти двое не поехали бы за мной в такую даль.

Не искали бы подходящую ведьму так долго. Видимо, здесь что-то другое.

— У тебя тоже татуировка? — Интересуется Хэйдан, и я машинально прикрываю тату волосами. Он дергает уголками губ, а я равнодушно отворачиваюсь.

— Оно у в-всех ест-ть.

— И в чем твое проклятье?

Перевожу скептический взгляд на парня и повожу плечами.

— Отк-к-куда ты т-так много з-знаешь о моем м-мире?

— Провел несколько недель в компании опасных ведьм, — отвечает за него женщина.

— Не просто опасных, — обернувшись, восклицает он, — но еще и неугомонных, даже в тех случаях, когда неприятности не помахивали нам ладонью, мы все равно натыкались на них, и вряд ли это невезение или Судьба…

— Мойра люб-бит шутить.

— Значит, у нее проблемы с чувством юмора.

В этом он прав. Если Мойра и хотела создать беззащитное, озлобленное создание, то назвала его моим именем и фамилией. Дельфия Этел — синоним параноидальной слабачки.

В какой-то момент Хэйдан перелазит через перегородку и усаживается рядом, чтобы издеваться надо мной на более близком расстоянии. Я с отчаянием выдыхаю, а он достает из кармана телефон и начинает листать фотографии… Господи, с ним что-то не так. И я не про зализанную челку и странные очки. Что-то не так в его извилинах. Хэйдан сближается слишком просто. Люди не заслуживают того, чтобы им верили и в них верили.

— Это тетушки Ари. Точнее не совсем они, — сообщает он, мотнув пальцам по экрану, и я скептически морщу лоб. Он серьезно? — Долгая история, в которой фигурирует пиво.

Хэйдан продолжает листать фотографии, поясняя какую-то несуразицу. Кинотеатр и парк, скамейка, гамак. Не понимаю, почему он это делает и зачем. Я смотрю не на снимки, а на него.

Пытаюсь отыскать в этой голове хотя бы толику здравого смысла и не нахожу.

— А вот здесь Ари еще не отдала свою душу.

— Д-душу?

Наконец, парень отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня растерянно, словно он проболтался, сказал лишнее. Я хмурюсь, а он передергивает плечами. Тут же горбится, уменьшается, но улыбку с губ не прогоняет. Сумасшедший.

— Она заключила сделку.

— С х-хозяином? — Растерянно шепчу я и отодвигаюсь дальше. — Это же…

— Она сделала это, — с нажимом проговаривает парень, — чтобы спасти мне жизнь. Я умер, Дельфия. Но теперь я жив. И только потому, что она идиотка.

Верно. Идиотка. Пойти на сделку с Дьяволом! О чем она вообще думала? Парень так быстро отворачивается, будто бы пытается скрыть ужас в глазах, а я застываю. Ари любит своих друзей, конкретно этого человека. Вот и пожертвовала собой.

Интересно.

Я задумчиво наклоняю голову и слежу за тем, как нервно мнет ладони Хэйдан. Он не чувствует вины, не чувствует себя разбитым. Пожалуй, он прибывает в состоянии, когда у тебя нет времени на мысли, и ты действительно ни о чем не думаешь. Просто делаешь.

— И как т-там? — Едва слышно спрашиваю я, поведя плечами. Парень оборачивается.

— Там?

— За г-гранью.

Минуту погодя, Хэйдан отвечает:

— Темно. Я бы не хотел туда вернуться.

Хмыкаю и вновь смотрю на фотографию, что светится на дисплее. Он сказал, здесь у Ари еще есть душа. Внимательно изучаю ее рыжие волосы, невероятно зеленые глаза. Она очень красивая. Даже слишком. Худощавая и сверкающая, как солнце. Наверно, друзья на нее могли положиться; на то, что она будет рядом и согреет.

— В этот день мы сидели на заднем дворе, Ари и Мэтт как всегда ссорились. Я пошел на кухню за едой. Ну как, я прекрасно понимал, что им нужно поговорить наедине, — вдруг улыбка вновь появляется на лице Хэйдана, искренняя и широкая, — я ждал, когда они уже в себя придут и прекратят громкими словами бросаться. Впрочем, они говорили тихо, будто знали, что я подслушиваю. Когда они все-таки помирились, Мэтт приобнял ее, вот, видно? Я не мастер фото.

— Хэйдан показывает пальцем на парня, который сидит рядом с Ари, его лицо и, правда, видно не очень. Но вот Ариадна четкая. Яркая. — Сфотографировал, пока у них не возникло желание проверить, чего я так долго за сэндвичами хожу. Хотя, знаешь, я почти уверен, что во времени они на тот момент потерялись.

Хэйдан протяжно выдыхает, нервно выключает телефон, а я морщусь. Он говорит о них так, будто они несчастные влюбленные, будто он потерял их обоих. Не только Ари.

— Мы в тот день чокались сэндвичами, представляешь?

— Нет.

— Это весело. Правда, мамины сэндвичи не очень вкусные, после них единицы себя в целости и сохранности чувствуют. Но мы все выжили. Хороший был день, несмотря на то, что до этого лило, как из ведра.

Парень мечтательно кривит губы, а я с интересом изучаю его. Впервые я вижу нечто странное в глазах человека — любовь к другим людям. Это ошеломляет. Моя мама меня не может не любить, наверно. В смысле, может, конечно. Но вполне объяснимо ее ласковое и трепетное отношение к дочери. Любовь же этого парня к какой-то девушке необычна. Она не касается взаимоотношений, не держится на физическом притяжении.