Смерть Запада - [32]

.

Когда Рональд Рейган сделал свое знаменитое заявление — что Советы оставляют за собой право лгать, воровать и жульничать, — он обнажил истину, с которой не станет спорить ни один честный марксист; а между прочим, в свое время фраза Рейгана едва не привела к нервному срыву у части работников Государственного департамента¹⁰.

* * *

Приблизительно в то же время музыкальный критик Теодор Адорно, психолог Эрих Фромм и социолог Вильгельм Райх присоединились к Франкфуртской школе. Однако в 1933 году в их работу безжалостно вмешалась история. К власти в Берлине пришел Адольф Гитлер; поскольку светила Франкфуртской школы в большинстве своем были евреями и марксистами, в Третьем рейха для них места не нашлось. Франкфуртцы «упаковали свою идеологию» и бежали в Америку. Вместе с профессорами Европу покинул и студент-выпускник Герберт Маркузе. При содействии Колумбийского университета беглецы обосновались в Нью-Йорке и стали прилагать свои таланты и силы к подрыву культуры страны, которая дала им приют.

Среди тех новых вооружений, которые разработала Франкфуртская школа, была и так называемая критическая теория. Само название звучит вполне цивилизованно, однако под ним скрывается деятельность, не имеющая ничего общего с устоями нашей цивилизации. Один из адептов этой теории определил ее как «обоснованную критику всех без исключения элементов западной культуры, в том числе христианства, капитализма, авторитета семьи, патриархата, иерархической структуры, традиции, сексуальных ограничений, верности, патриотизма, национализма, этноцентризма, конформизма и консерватизма»¹¹.

Используя критическую теорию, к примеру, марксисты не устают обвинять Запад в геноциде против всех цивилизаций и культур, с какими мы только сталкивались на протяжении истории. Согласно критической теории, западные общества — «скопища» расизма, шовинизма, национализма, ксенофобии, гомофобии, антисемитизма, нацизма и фашизма. По той же теории, преступления Запада вытекают из характера западного общества, сформированного в пространстве христианства. Современный пример — «политика атаки», когда «суррогаты» и «лекаря» занимаются не тем, что защищают своего кандидата, но тем, что нападают на кандидатов-противников. Другой пример использования критической теории — бесконечные обвинения папы Пия Двенадцатого в пособничестве Холокосту; и не важно, что десятки томов документальных материалов опровергают эти обвинения!

Критическая теория со временем порождает «культурный пессимизм», ощущение чужеродности, безнадежность и отчаяние, когда люди, пускай даже свободные и преуспевающие, начинают воспринимать свою страну как угнетателя, как общество, не заслуживающее любви и верности. Новые марксисты считают культурный пессимизм необходимым предварительным условием революционных перемен.

Под влиянием критической теории многие представители поколения шестидесятых — самого привилегированного поколения в истории — убедили себя, что они живут в аду. В книге «Озеленение Америки», очаровавшей (перечислим лишь некоторых) сенатора Макговерна, судью Дугласа и газету «Вашингтон Пост», Чарльз Райх говорит об «атмосфере насилия» в американских школах¹². Это было сказано за тридцать лет до Колумбайна, причем Райх не имел в виду ножи и пистолеты:

«Экзамен и тест есть формы насилия, формы принуждения. Гимнастический снаряд есть форма принуждения для ребенка, стесняющегося своего тела. Требовать от ученика, чтобы он ходил в школу с пропуском, — форма насилия. Обязательное присутствие на уроках, обязательные дополнительные занятия — все это формы насилия»¹³.

«Бегство от свободы» Эриха Фромма и «Психология масс и фашизм» и «Сексуальная революция» Вильгельма Райха также суть порождения критической теории. Однако самой влиятельной из всех книг Франкфуртской школы оказалась «Авторитарная личность» Адорно. Это своего рода священный текст франкфуртцев, в котором экономический детерминизм Карла Маркса уступает место детерминизму культурному. Если в семье христианской и сугубо капиталистической главенствует авторитарный отец, с большой долей вероятности можно предположить, что дети вырастут расистами и фашистами. Чарльз Сайкс, старший научный сотрудник; Висконсинского центра политических исследований, описывает эту книгу как «бескомпромиссный приговор буржуазной цивилизации, при том что воззрения, ранее считавшиеся не более чем старомодными, ныне, по этой книге, признаются фашистскими и недостойными психически здорового человека»¹⁴.

Если Маркс криминализировал капиталистов, то Франкфуртская школа криминализировала средний класс. При этом как-то забылось, что именно средний класс создал демократическое общество, что Британия, страна среднего класса, сражалась с Гитлером, когда приятели франкфуртцев в Москве заигрывали с ним, что Америка, еще одна страна среднего класса, приютила Адорно и других бежавших от нацистов. Правда не имела значения, поскольку не соответствовала новой марксистской идеологии.

Обнаружив зародыш фашизма в патриархальной семье, Адорно затем отыскал и место обитания этого зародыша — традиционную культуру: «Хорошо известно, что подверженность фашистским идеям наиболее характерна для представителей среднего класса, что она коренится в культуре, следовательно, те, кто наиболее привержен этой культуре, оказываются наиболее уязвимыми…»