Смерть за кулисами (в сокращении) - [4]

— Я работаю в театре шесть лет, но такой ужас видела впервые, — призналась Дениз, от волнения пощипывая себя за шею. — И винить в этом некого, кроме меня. Почти все актеры гримируются сами, но Клэрион раньше не работала в театре. Ей дали главную роль, ей требовалась помощь, и меня просили оказать ее.

— Кто?

— Мистер Мелмот, председатель попечительского совета.

— Каким гримом вы пользуетесь — обычным жирным?

— Нет, в современном театре гримерные краски редкость — слишком уж они тяжелые и жирные. Только основа под грим, румяна и губная помада, подводка для глаз и губ — все профессиональные марки. Они не должны вызывать реакцию.

— Не должны, не могли или не сумели бы… — пробормотал Докинз, словно разговаривал сам с собой.

Дениз чуть не плакала.

— Ну, если у актера угри, от грима они могут воспалиться. Но у Клэрион кожа лица была здоровой.

Констебль Рид оторвалась от своих записей:

— Встречаются и люди с чувствительной кожей.

— Да, с аллергией, — подхватила Дениз, — но неужели она не предупредила бы меня? — Неуверенность затуманила ее лицо. — И потом, в воскресенье у нас была генеральная репетиция, и Клэрион перенесла ее прекрасно.

— В полной боевой раскраске?

— Как раз это и удивительно! Будь у нее реакция, она проявилась бы еще на репетиции.

— Или вчера вечером вы гримировали ее другими средствами?

— Нет, теми же самыми. Все тюбики и баночки были только что вскрыты, но тех же марок, что и во время репетиции. — Она вдруг обмякла и всхлипнула. — Господи, как это все ужасно!

В тот же день известие об ущербе, нанесенном лицу Клэрион, дошло до начальника уголовной полиции Бата детектива-суперинтендента Питера Даймонда, давно привычного к драмам, но отнюдь не театрального свойства.

— Может, не будем опережать события, мэм? — сказал он заместителю начальника управления полиции Джорджине Дэллимор. — А если это все-таки случайность?

— У нас есть основания для подозрений, — заверила Джорджина. — Полномасштабное расследование я пока не предлагаю, но мы должны быть готовы к решительным действиям. Если это на самом деле преступление, то совершено оно с особой жестокостью. Несчастная может остаться обезображенной на всю жизнь. Репортеры бульварных изданий роют землю. Если преступление действительно имело место, мы должны узнать об этом раньше газет.

Опять цейтнот, подумал Даймонд. Но когда-нибудь она все-таки разрешит мне вести дело обстоятельно, без спешки? Когда рак на горе свистнет.

Он по-прежнему не понимал причин заинтересованности Джорджины в этом деле.

— А что говорит сама Клэрион? — осведомился Даймонд.

— Наотрез отказывается от интервью и встреч. По официальной версии, пока она не в состоянии принимать посетителей. Ее юристы привлекли к охране больничной палаты частную фирму.

— Значит, адвокаты уже за работой?

— На такие инциденты у них чутье, как у акул. Если выяснится, что можно возложить ответственность на театр, ему предъявят многомиллионный иск.

— Театр не может позволить себе выплачивать миллионы. У них есть страховка?

— Надеюсь, иначе Бат может вообще лишиться театра.

Даже Даймонд считал, что этого лучше не допускать. Без театра город определенно многое потеряет.

Джорджина продолжала, словно прочитав его мысли:

— Я не могу не принимать эту потерю близко к сердцу: в этом году я записалась в БЛОГ.

— Вот как? — известие не впечатлило Даймонда. — Ну, если уж теперь принято выставлять личную жизнь на всеобщее обозрение в Интернете, будет лучше, если это сделаете вы, а не я.

— Ведение блогов тут ни при чем, — объяснила Джорджина. — Речь о пении. И «Батской легкой оперной группе». Вы же знаете, я и раньше пела в хоре. И всегда мечтала о партии в мюзикле «Суини Тодд», который они ставят ежегодно. В сентябре БЛОГ на неделю арендует здание театра «Ройял».

А вот и они — скрытые мотивы. Любительская труппа БЛОГ ни в коем случае не должна лишиться своей законной недели на профессиональной сцене.

Джорджина продолжала:

— Если наш любимый старый театр закроется, мы все будем безутешны. Надеюсь, вы сумеете разобраться в этой путанице.

— Я, мэм?

— Предупреждаю: будет нелегко.

Это Даймонд и сам видел.

— Всем придется быть начеку.

— Сегодня полицейским удалось провести несколько допросов.

— Уже кое-что. Каким полицейским?

— Сержанту Докинзу.

Даймонд скривился так, словно ему в лицо ударил арктический шквал.

— Докинзу?..

— А чем он плох?

— Вы долго с ним общались? Пяти минут хватило бы за глаза. Кстати, если он все-таки добьется перевода в уголовный отдел, это будет кошмар.

— Общение с ним не оставило у меня никаких впечатлений, кроме приятных. По-моему, Докинз — воспитанный и образованный человек.

По мнению Джорджины, в полиции преобладали не просто невоспитанные, а прямо-таки неотесанные мужланы, и первым в списке значился Даймонд.

— Закроем тему Докинза: теперь это ваше дело.

— Я бы воздержался. Театральная братия — это не мое.

Жалко и беззубо, упрекнул себя он. Нельзя допустить, чтобы это расследование взвалили на него. Работа в театре — худший из его кошмаров. Но с возражениями он опоздал.

— Они настроены крайне дружелюбно, — заявила Джорджина.

— Это хорошо. Поручу дело кому-нибудь.