Смерть воды и огня - [29]

Я опять включился на прослушивание.

— Ленинский проспект, да? — переспросил водитель.

— Да, — сказала блондинка. — Чуть дальше Ломоносовского. Я покажу, где остановиться.

Они отъехали, я стартовал следом за ними. «Часы пик» давно миновали, машин было мало — по московским понятиям, во всяком случае — и двигаться было легко. Разве что, приходилось соблюдать осторожность, иногда чуть-чуть притормаживать и отставать, чтобы мои подопечные не заметили слишком плотно маячащую рядом с ними машину. Впрочем, они так были увлечены воркованием, устроившись на заднем сидении, что вряд ли обращали внимание хоть на что-то вокруг. Заметить мог только шофер, поневоле обязанный проявлять бдительность и внимание ко всему, происходящему на дороге. Но если шофер и понял, что за его пассажирами ведется слежка, то ему это было до лампочки. Советские люди давно привыкли к тому, что любой иностранец может стать объектом внимания особых служб, и недолгие годы свободы ещё не успели приучить их видеть в этом отступление от нормы. Если шофер понимал меня за такого «сопровождающего», то его это не беспокоило: ведь люди, «пасущие» иностранцев — это не налоговая служба, которая может потребовать у него отчета в его «левых» заработках. А насчет того, чтоб, коли вызовут «куда надо» дать показания насчет поведения и разговоров иностранца, которого он подвозил — тут он завсегда с охотой, на это и подписывался, когда выторговывал себе хлебное местечко возле отеля международного класса. Без этого фиг с два ему разрешили бы войти в тусовку водил, имеющих там постоянное место.

Приблизительно так я прикидывал, продолжая на всякий случай соблюдать все меры предосторожности. Вот мы миновали перекресток Ленинского с Ломоносовским, ещё два-три квартала, машина притормозила и остановилась. Я остановился чуть поодаль. Американец и блондинка расплатились и вышли, американец бережно нес пластиковый пакет с шампанским и, надо понимать, какими-то деликатесами. Они пошли по подъездной дорожке в глубь огромного «сталинского» двора, я проехал во двор, увидел, что они идут к подъезду слева от расположенных в центре двора клумб и лавочек — почти скверика, по размерам, поэтому повернул налево и остановился в удобном месте неподалеку от главной клумбы. Моя парочка уже входила в какую-то дверь — не в подъезд, а именно в отдельную дверь рядом с жилым подъездом. В свете фонаря возле этой двери тускло отсвечивала вывеска.

Я не спеша подошел, дав им время зайти вовнутрь, и прочел на вывеске: «Туристическое агентство „Левант“. Групповые и индивидуальные туры по самым популярным маршрутам России и мира. Оформление виз и загранпаспортов, продажа авиабилетов на международные рейсы».

Вот, значит, где работала блондинка! Что, сфера её деятельности, вполне объясняла, как и почему она могла познакомиться с американцем.

Над дверью зажглось окно — цокольного этажа, по высоте от земли почти равного второму этажу бетонных «коробок». Я призадумался, что мне делать. Подслушать их разговоры и записать на пленку я мог, но ведь мне надо было ещё и увидеть, и заснять, чтобы полностью удовлетворить нашу клиентку. Допуская такую сомнительную мысль, что увиденная ей запись доставит ей чувство глубокого удовлетворения… Но это уже не мое дело.

Если в самом начале моей карьеры частного детектива я с отвращением относился к подобным поручениям, связанным с разнюхиванием «постельных» тайн и копанием в грязном белье, то теперь острота ощущений притупилась. Хочется этой француженке прижучить своего любовника — пожалуйста, а дальше пусть сами между собой разбираются. А полторы тысячи долларов — по семьсот пятьдесят на брата — в наши дни на дороге не валяются. За такие деньги согласишься и неделю, и больше по ночам вкалывать — не то, что всего одну ночь.

Как следует осмотревшись, я приметил невдалеке пожарную лестницу. Если подняться по ней пролета три, то отлично увидишь все, что происходит в окне. Нижний пролет лестницы был убран, и лестница не доставала до земли метра два — видимо, чтобы мальчишки не баловались, шастая по ней — но это была проблема разрешимая. Я ещё раз огляделся. Двор безлюдный, ни одного человека. Перегнав машину прямо под лестницу, я с крыши машины залез на нее, поднялся на её вторую площадку и устроился поудобней. Только я вскарабкался, во двор ввалилась компания молодежи, тяжело загруженная полуторалитровыми бутылками пива и «Фанты», и направилась к дальнему подъезду. Но меня это уже не волновало. Я слился с тенями и в темноте меня бы вряд ли кто-нибудь разглядел. И со стороны дома меня узреть было нельзя — окон на лестницу не выходило, лишь глухие двери пожарного хода. Так что я мог спокойно сосредоточиться на наблюдении за парочкой и на, так сказать, фиксировании результатов этого наблюдения.

Подслушивающее устройство было включено, антенна наведена, крохотный, незаметный постороннему глазу наушник — у меня в ухе, и я слышал веселый смех, сопровождавший развлечения моих подопечных. Чуть визгливый смех блондинки, хрипловатый — американца. Я прильнул глазом к глазку видеокамеры, покрутил настройки, чтобы предельно приблизить помещение. Сперва я перестарался, и весь кадр заполнили головы: сперва — запрокинутая от хохота голова американца, потом — запрокинутая голова девицы. Она пила шампанское прямо из горлышка — черт подери, эта американская сволочь купила «Дом Периньон», и не одну бутылку! — шампанское пенилось и текло по её губам, размывая помаду, её периодически одолевал смех и она с трудом сдерживалась, чтобы не поперхнуться.