Смерть в Занзибаре - [5]

– Да замолчите вы? – бешено напомнила Дэни. – И если вы не намерены мне помогать, идите прочь! Нет… нет, не надо! Ради Господа Бога достаньте мне ключ.

– Конечно, – сердечно произнес молодой человек. – Все, что скажете. Подержите-ка детишек.

Он передал ей воздушный шарик и белого кота, и Дэни, попытавшись взять их одновременно, вдруг подверглась опасности выронить при этом движении первую страницу «Дейли Дон». В результате шарик вырвался на свободу и уплыл, а белый кот упал на пол.

– Ну и что вы наделали, посмотрите, – укоризненно сказал молодой человек. – Вы уронили Асбестоса. Разве вам не жалко падающих зверей? Возможно, он и жаропрочный, но он не любит, чтобы его валяли.

Он вернул кота на место и начал левой рукой копаться в карманах жилета.

– Не торопите меня. Я знаю, что он где-то есть. А, вот ты где! Мадам… нет. Без обручального кольца. Это хорошо. Мисс… ваш ключ.

Он с любезным поклоном протянул ей ключ от двери.

– Но это же не мой ключ, – сказала Дэни на грани слез от полного отчаяния. – Это ваш!

– Как? Да, так и есть! Знаете что? Вы очень умная девушка. Вы даже можете читать «Таймс». Жалко. Ладно, вот что я вам скажу. Вы не можете оставаться здесь, чтобы на вас все пялили глаза; это неприлично… не говоря уж о том, что ужасно холодно. Я припарковался вот в этом номере напротив, и, мне кажется, вам лучше прямо зайти ко мне и подождать, пока я не разыщу какого-нибудь проклятого лакея, чтобы взломать вашу собственную дверь. О’кей? Я не сказал, у нас в семье есть лозунг: «Никогда не давай простаку перевести дух». Пошли.

Он развернулся поперек коридора, тихонько что-то мурлыча, и, после нескольких безуспешных попыток, наконец сумел открыть дверь напротив номера Дэни.

– Прошу, – сказал он радостным тоном человека, который выполнил замысловатый фокус. – Заходите. Мы, Холдены, можем быть чем угодно, но уж гостеприимны всегда. Располагайтесь поудобней. И если вам понравится какая-то мелочь, вроде простыни, или банного полотенца, или купального халата, просто забирайте это и закутайтесь в него. Как закрепить его, это уж ваше дело. Я сейчас вернусь.

Он снова поклонился, старомодным жестом подметя пол белым котом, и удалился.

Дэни не двигалась до тех пор, пока он не исчез из виду («Дейли Дон» не прикрывала ее со спины), но, как только переход оказался безопасным, она бегом пересекла коридор и укрылась в его номере.

Комната была затемнена, поскольку шторы все еще были закрыты, и она зажгла свет и увидела, что постель была аккуратно раскрыта и на ней лежала темно-бордовая пижама. А через спинку стула был переброшен бутылочно-зеленый халат, и она благодарно взяла его. Он оказался слишком велик, но это было еще лучше; и поскольку Дэни была хотя и стройной, но ни в коем случае не маленького роста, он закрыл ее до щиколоток, оставляя на виду одни только голые стопы.

Небольшие дорожные часы на тумбочке у кровати сообщили ей, что было уже без десяти шесть, а за окнами, закрытыми тяжелыми шторами, слышалось приглушенное грохотание утреннего уличного транспорта. Однако внутри отеля пока еще не было слышно никакого движения, и Дэни уселась на край постели и приготовилась ждать.

Комната была полным двойником ее собственного номера, хотя и несколько более опрятной и аккуратной, но в ней был один весьма удивительный предмет: большая фотография невероятно красивой женщины, стоящая на туалетном столике, в дорогой серебряной рамке и с надписью наискосок с угла: «Лэшу – вся моя любовь навсегда – Эльф». Однако удивительными были не черты лица кинозвезды и не экстравагантная надпись, а тот факт, что кто-то задрапировал рамку полоской черного крепа, жирно зачеркнул слово «навсегда» и кратко надписал над ним, причем красными чернилами: «сентябрь».

Дуни увлеченно изучала это интересное добавление, когда ее взгляд отметил еще кое-что: знакомого цвета наклейку на чемодане, стоящем на стуле у туалетного столика. Лэшмер Дж. Холден младший, как оказалось, тоже собирался лететь в Занзибар через Найроби.

Холден… Ну, конечно! Лоррейн упоминала о нем. Американец и что-то связанное с издательским делом. Он ехал, чтобы встретиться с Тайсоном по поводу какой-то книги и чтобы провести в Занзибаре свой медовый месяц. Хотя, если судить по этой фотографии… Порыв прохладного воздуха ворвался в комнату, раздув шторы, и несколько писем, прислоненных к китайскому орнаменту на письменном столе, слетели на пол и в беспорядке разлетелись по ковру.

Дэни встала и собрала их, заметив при этом, что корреспонденты Холдена, по всей видимости, были многочисленными, но не интересными: большая часть конвертов отличалась сугубо утилитарным разнообразием с адресом, напечатанным на пишущей машинке, и явно исходила от различных секретарских агентств.

Она сложила их аккуратной стопкой и положила на место, а затем остановилась, чтобы поднять отброшенный за ненадобностью газетный лист. И ее взгляд снова упал на слово, напечатанное черным шрифтом: «Убийство».

«Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне. Адвокат на пенсии найден мертвим. Мистер Г. Т. Хонивуд…»

Но ведь это невозможно. Это какая-то ошибка. Это не мог быть тайсоновский мистер Хонивуд. Тот самый небольшого роста, высохший, всем недовольный адвокат. Это явно кто-то другой с такой же фамилией. Людей, с которыми вы встречались, людей, с которыми вы знакомы, не убивают. И все-таки это не было ошибкой. Вот же его имя. И его адрес: аккуратный домик из серого камня в глубине от улицы, стоящий за высокой стеной и отвратительным заслоном из мокрых лавровых кустов. Дэни медленно села обратно на постель и прочла эту невероятную заметку, набранную мелким шрифтом.