Смерть в театре - [152]

— Какой смешной человек,— заметил Чарли.— Наверное, он не в своем уме.

Лудерс едва заметно улыбнулся.

— Ты все убрал в машину, Чарли?

— Остался еще один чемодан,— ответил японец.

— Отнеси его и включай мотор.

— Послушай, Лудерс, у тебя все равно ничего не выйдет,— поспешно заявил шериф.— У меня в зарослях остался человек с винтовкой. Луна светит ярко, и вы не сможете противостоять автоматической винтовке. У вас будет не больше шансов, чем у нас с Эвансом сейчас против вас. Вы сможете выбраться отсюда живыми только с нами. Он видел, как мы сюда вошли. Минут через двадцать он пошлет за подмогой, и вас ликвидируют, как я приказал.

Лудерс спокойно ответил:

— Моя работа очень трудная. Даже мы, немцы, считаем ее трудной. Я устал. Я совершил грубую ошибку, доверившись человеку, оказавшемуся дураком. Потом я его убил за совершенную им глупость. Однако в основном виноват я, и мне нет прощения. Жизнь моя не представляет больше никакой ценности. Отнеси чемодан в машину, Чарли!

— Мне это не нравится,— возразил тот, мягким движением повернувшись к Лудерсу.— Чемодан тяжелый, а человек с винтовкой сидит в кустах. К черту все это...

Лудерс медленно раздвинул губы в улыбке.

— Чепуха. Чарли. Если бы у него были помощники, они бы давно пришли сюда. Поэтому я и позволил им так много говорить. Я просто хотел проверить, одни ли они. Теперь я в этом уверен.

Чарли тихо возразил:

— Я пойду, но мне это все равно не нравится.

Он пошел в угол и взял стоявший там чемодан, такой тяжелый, что Чарли едва поднял его. Потом японец медленно подошел к двери, поставил на пол чемодан и передохнул. Приоткрыв дверь, Чарли выглянул наружу.

— Никого не видно,— сообщил он.— Может, действительно они все наврали?

Лудерс с мрачным видом сказал:

— Нужно было убить собаку и женщину. Я проявил слабость. Что с Куртом?

— Первый раз о нем слышу,— ответил я.— А кто он такой?

Лудерс посмотрел на меня.

— А ну, вставайте оба!

Я встал, и по моей спине поползли холодные мурашки. Шериф тоже поднялся. Лицо его стало пепельно-серым. Седые волосы на висках блестели от пота, как и все его лицо, но челюсти продолжали мерно двигаться.

— Сколько ты получил за эту работу? — мягко спросил меня шериф.

— Сотню,— ответил я.— Но часть я уже потратил.

Так же мягко Бэрроу проговорил:

— Я женат сорок лет. Мне платили восемьдесят долларов в месяц, и часть этих денег нужно было отдавать за дом и дрова. Восьмидесяти долларов явно не хватало. Хотя бы платили мне сотню.

Он сухо усмехнулся, сплюнул табак и посмотрел на Лудерса.

— Черт с тобой, стреляй, нацистский выродок.

Лудерс медленно поднял автомат. Его улыбка исчезла. Дышал он со свистом. Затем медленно положил автомат на стол и вытащил из-за пазухи «люгер», снял предохранитель, переложил револьвер в левую руку, встал и спокойно посмотрел на нас. Постепенно с его лица исчезли все эмоции, и оно стало похоже на серую маску. Лудерс поднял револьвер и вытянул вперед правую руку. Твердую как сталь.

— Хайль Гитлер! — воскликнул он, сунул пистолет себе в рот и нажал на спуск.

Глава 14

Японец вскрикнул и выскочил наружу. Мы с шерифом бросились к столу и схватили свои «кольты». Мне на руку брызнула кровь. Лудерс медленно сползал по стене на пол.

Шериф был уже у двери. Когда я подбежал к нему, то увидел, как маленький японец мчится вниз с холма к зарослям.

Шериф выпрямился, поднял «кольт», а потом опустил его.

— Слишком близко,— объяснил он.— Я всегда даю человеку форы в сорок ярдов.

Бэрроу вновь поднял свой «кольт», немного повернулся и, когда револьвер принял нужное положение, немного наклонил голову, чтобы рука, плечо и правый глаз оказались на одной линии.

Мгновение он так стоял, потом прогремел выстрел, и шерифа даже немного откинуло назад. Легкая струйка дыма поднялась в лунном свете и растворилась в воздухе.

Японец продолжал бежать. Шериф опустил «кольт» и смотрел, как тот исчезает в кустах.

— Упустил, черт бы его побрал! — воскликнул Бэрроу, взглянул на меня и отвел глаза.— Но он далеко не уйдет. На таких коротеньких ножках он не пройдет через все заросли.

— У него есть пистолет,— предупредил я.— Слева под мышкой.

Шериф покачал головой.

— Чепуха! Кобура пустая, я заметил. Думаю, Лудерс собирался его пристрелить и забрал у него оружие.

Вдали показались огни машины, ехавшей по дороге.

— А что заставило Лудерса так поступить?

— Думаю, что его гордость была уязвлена,— задумчиво ответил шериф.— Этот тип привык распоряжаться. Таких, как мы, он и за людей не считает.

Мы обошли вагон. За ним стояла большая новая машина. Шериф подошел к ней и открыл дверцу. Машина, ехавшая по дороге, была совсем близко. Она свернула в нашу сторону, и фары ее осветили нас и машину Лудерса.

Несколько секунд шериф смотрел на большую машину, потом плюнул и захлопнул дверцу.

— «Кадиллак»,— проговорил он.— Красные кожаные сиденья и чемоданы в багажнике... Который час?

— Без двадцати два,— ответил я.

Он снова открыл дверцу и посмотрел на часы на приборной доске.

— Эти часы отстают на двадцать минут,— сердито буркнул он.— Вот тут ты немного ошибся.

Шериф повернулся, сдвинул шляпу на затылок и посмотрел мне в глаза.