Смерть в Сингапуре - [38]

— На служебный лифт, — заверещал он. — Пожалуйста, на служебный лифт, — и с мольбой взглянул на Деметера. — Не могли бы вы приказать им спуститься на служебном лифте.

— Мы остановились у служебного входа, — вставил один из санитаров.

— Спуститесь на служебном лифте, — изрек Деметер, и мне подумалось, что помощник управляющего сейчас поцелует ему руку.

— Это ужасно, — воскликнул он, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности. — Ужасно!

— А пока приготовьте ему другой номер, — Деметер махнул рукой в мою сторону.

— Он собирается остаться? — изумился помощник управляющего. — Разве вы не заберете его с собой?

— Нет, с нами он не поедет. Здесь ему нравится больше, не так ли, Сент-Ив?

— Потому что здесь поуютнее, — ответил я.

Помощник управляющего уже пришел в себя.

— Я пришлю коридорного с ключом, — и исчез за дверью.

Деметер повернулся к седовласому детективу.

— Сент-Ив рассказал вам все, что вы хотели узнать?

— Похоже, что да.

— Как вам понравилось желание Огдена отхватить половину от 250 тысяч?

— Мысль интересная, — усмехнулся детектив. — В Нью-Йорке эта часть показаний мистера Сент-Ива произведет впечатление. Особенно намерение Огдена разделаться с ворами после того, как они заполучат деньги.

Он оторвался от стула, на котором сидел, подошел ко мне.

— Вам больше нечего добавить, мистер Сент-Ив?

— Нечего.

— Нам придется составить официальный протокол.

— Я понимаю. Когда?

— Скажем, завтра, в десять утра? Не слишком рано для вас?

— Отлично.

Детектив тем временем посмотрел на Деметера.

— Так вы знали Ощена?

— Знал, — сухо ответил тот.

— Хорошо?

— В пятидесятых годах мы вместе учились в Академии ФБР.

— И что вы думаете насчет всего этого?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Из ничего каши не сваришь, — вздохнул седовласый детектив. — Если придет в голову какая мысль, дайте мне знать, — и он повернулся к двум другим детективам из отдела убийств, помоложе возрастом, повыше ростом. — Давайте спустимся в вестибюль. Может, найдем свидетелей, — он вновь обратился к Деметеру. — Знаете, сколько мы найдем свидетелей?

— Сколько?

— Скорее всего, ни одного, — он направился к двери, открыл ее, оглянулся и посмотрел на залитые кровью подушку и покрывало. — Вот что я вам скажу: копа должны убивать в том городе, где он работает.

Коридорный появился вскоре после ухода детективов из отдела убийств, подхватил мою дорожную сумку, в которую я уже упаковал свои вещи, и повел меня, Деметера и Фастнота к лифту. Мы поднялись на два этажа, коридорный открыл дверь номера.

— Сколько крови, — прокомментировал он увиденное. Но беседу не поддержали, и он молча стоял, пока я не вспомнил, что надо дать ему чаевые. Фастнот снова подошел к окну, чтобы полюбоваться дождем. Деметер выбрал себе стул и осторожно опустился на него, будто сомневался, гнутся ли у него ноги. Я расстегнул молнию на дорожной сумке и достал бутылку шотландского.

— Хотите выпить?

— Мне с водой, — подал голос Фастнот.

— А вы, лейтенант?

— Мне тоже. Почему бы и нет.

Я смешал напитки и роздал стаканы гостям. Фастнот отвернулся от окна и стоял, оперевшись задом на подоконник. Деметер достал сигару и неторопливо раскурил ее. Я уселся на спинку кресла напротив Деметера.

— Так что вы насчет этого думаете, сержант Фастнот? — осведомился Деметер.

Фастнот глотнул виски, прежде чем ответить.

— Я думаю, что ситуация в корне изменилась.

— А что заставило вас прийти к такому выводу, сержант Фастнот? — Деметер смахнул капельки виски с усиков.

— Ваш приятель Огден.

— Мой приятель Ощен, — мягко повторил Деметер. — Меня тоже интересует, что случилось с моим приятелем Ощеном. Когда я впервые встретился с ним лет пятнадцать назад, на уме у него было только одно — показать всем фотографии дочери-малютки. А как серьезно относился он к обязанностям полицейского. Я часто ставил его себе в пример. Хотелось бы знать, что он почувствовал, впервые испытав вкус легких денег. Когда тебе вменено в обязанность следить за нравственностью, деньги эти лежат вокруг пачками, только наклонись и возьми. Протяни руку, и к ней прилипнет сотня. А к Рождеству, я полагаю, пара лишних сотен ой как не помешают. Особенно если у тебя жена и маленькая дочь. Наверное, именно перед Рождеством старина Огден впервые протянул руку. Как по-вашему, Сент-Ив?

— Он — преступник, — ответил я. — Преступник, готовый на убийство ради половины от двухсот пятидесяти тысяч долларов.

— Таков ваш приговор, Сент-Ив?

— Я лишь повторяю то, что слышал от него.

— Вас потрясли его слова, может, даже немного удивили?

— Нет, — я покачал головой. — Не сказал бы.

— Почему нет, Сент-Ив? Почему вы не вознегодовали? Почему не заложили его? Почему не пошли к его начальнику и не сказали: Между прочим, у вас служит некий Ощен. Боюсь, он ступил на ложный путь, который может привести его к беде.

Я выудил из пачки сигарету, закурил.

— Сколько вы платите за ваши костюмы, лейтенант?

— Максимум семьдесят пять долларов: за тот, в котором хожу к мессе.

— А вы, сержант Фастнот?

Сержант чуть улыбнулся.

— Однажды заплатил сто двадцать пять, но дело было до свадьбы.

— Огден платил за свои никак не меньше трехсот долларов. Ездил он на линкольн-континентале. Играл в покер по-крупному и даже не кривился, спуская за вечер пятьсот долларов. Жил в кооперативной квартире, обошедшейся ему по меньшей мере в восемьдесят тысяч. Я знал обо всем этом, хотя виделся с Ощеном не более десяти раз в год и только за столом для покера. Но если об этом знал я, почему оставались в неведении люди, под началом которых он служил, или те, что работали с ним плечом к плечу? А если так, почему я должен негодовать? И кому, по-вашему, я должен был высказывать свои претензии? Его непосредственному начальнику? Насколько мне известно, он стриг двадцать пять центов с каждого доллара, полученного Огденом.