Смерть в пурпуровом краю - [42]

Я выложил деньги, справившись, как долго ей нужно спать.

— Сколько захочет. Если проспит до полудня — прекрасно. Вы останетесь здесь?

— Я совсем выдохся, а она так и так уже вконец скомпрометирована.

В окнах проступил рассвет, я накинул на дверь цепочку, почистил зубы и, поцеловав ее в лоб, улегся рядом. Теперь ничто в ней меня не раздражало. Я гордился и восхищался ею. Добрый самаритянин Макги, ангел-хранитель женщин, оказавшихся в опасности. Возникло странное чувство покровительства. Теперь ты принадлежишь мне, дорогая детка, и в будущем я не потерплю никаких глупостей. Слышишь?

Глава 11

В полдень меня разбудил телефон. Я схватил трубку, стараясь не потревожить Изабелл. Девушка спала, повернувшись ко мне спиной; укутанная желтым одеялом, она казалась совсем маленькой, виднелась лишь темная копна волос.

Звонил Джас. Я попросил минутку подождать: она показалась мне подозрительно безжизненной. Обойдя постель, нагнулся — Изабелл спала сладким сном. Я опять взял трубку.

— Ну, как у вас дела, Джас?

— Вы еще только встаете?

— У меня была бурная ночь.

— Что случилось?

— Потом расскажу.

— Ну… как у меня… не знаю. Начинаешь думать, если что-то подтолкнет. У кого есть основания для такой ненависти? Ночью я размышлял об этом. Даже список составил. С ненавистью ведь как бывает: возможно, те, о ком и не подумаешь, что могут возненавидеть, потому что ты для них столько сделал, может, они-то как раз и ненавидят тебя больше других?

— Кого-то конкретно подозреваете?

— Мы с Кэбом Фоксом когда-то приударяли в этом краю. Откровенно говоря, я всегда думал, что имею право поразвлечься, а если нужно, охотно заплачу за приятные минуты.

Тут я вдруг вспомнил ту парочку у бензоколонки, куда я пришел, когда застрелили Мону. Вспомнил слова того парня: «…В наших краях и сейчас проживает не меньше сорока взрослых потомков с его голубыми глазами, и то если не считать мексиканцев. Кэб балдел от мексиканок».

— Мне за Кэбом было не угнаться, — продолжал Джас. — Ах, те влажные летние ночи, пикники на природе, запах горящих кедровых поленьев, кружки с самодельной водкой и огромные открытые машины, в которых мы тогда разъезжали, те горячие девчонки с шоколадной кожей, улыбающиеся, податливые, и мы с Кэбом, шпарящие на их языке, и…

Речь его оборвалась.

— Думаете о каком-нибудь конкретном типе из местных?

— Нет-нет. Ни о ком я не думаю. Ночью покопался в памяти. Пять или шесть раз потом навещали, просили помочь. Их, конечно, было побольше, но другие быстренько выскакивали замуж. Или из гордости не обращались за помощью: Я никогда не отказывал. Улаживал все втихую, деньги получали наличными. В трех случаях вышло по-другому, одноразовой суммой не отделался. Выдавал пятьдесят ежемесячно. Или сорок. Как пособие на ребенка. Давно это было. Хотя можно было бы, наверно, проследить. Санчес. Фуэго. Пока только эти два имени вспомнил. Сейчас им, пожалуй, уже под тридцать. Не знаю. Вот такие раздумья одолевали меня ночью. У таких могла бы возникнуть ненависть.

— Да… могла бы.

— Потом вспомнил еще один случай, но это не телефонный разговор. А больше не знаю никого, кто мог бы затаить злобу. Знаете, парень, приезжайте в Хлопковый клуб, скажем, через час. Я пока поброжу по дому, освежу в памяти старые времена, всплакну о своей девочке. Оденусь, и встретимся в клубе.

Не успел я положить трубку, телефон зазвонил снова. Изабелл заворочалась и что-то пробормотала. Звонил Бакльберри. Сообщил, что исчезла Изабелл Уэбб, не знаю ли я, где она может быть. После секундного замешательства я доложил, что мисс находится в отеле «Шалви». Он хотел говорить с ней. Пришлось сказать, что она выпила успокоительное и теперь спит, но потом сама позвонит ему, и он скрепя сердце согласился. Я сказал, что попозже подъеду подписать свои показания о том юноше с ножом. Бакльберри добавил, что в Фениксе выяснили его личность. Франциско Помпа — девятнадцатилетний правонарушитель, контрабандист и наркоман, отпечатки его пальцев обнаружили на угнанной машине, брошенной недалеко от дома Джаса.

Изабелл по-прежнему спала. Побрившись и одевшись, я собрал всю ее одежду, до последней тряпки, и вместе с солидными туфлями завернул в ее потрепанный свитер. Посмотрел предварительно на размер, обозначенный на туфлях, 5Б. Отыскал горничную, убиравшую соседний номер, и строго-настрого приказал не беспокоить спящую девушку. Отдал ей узел с одеждой: кому-нибудь авось пригодится, и она откровенно порадовалась.

Наскоро позавтракав, официально зарегистрировал Изабелл у дежурного администратора: кузина. Тот встретил сообщение с недоверчивым высокомерием, и мне пришлось ублажить его скромной купюрой. Затем я завернул в магазин на первом этаже. Тоненькая веснушчатая продавщица охотно согласилась помочь мне. Мы отобрали веселенький оранжевый костюмчик, кружевное кокетливое белье и сногсшибательную блузку. Продавщица забежала со мной в соседний отдел, помогла выбрать лодочки на высоком каблуке. Коробки и свертки я оставил в номере с запиской: вернусь около половины четвертого; если проснется, пусть закажет себе обед и позвонит Бакльберри; надеюсь, вещи из свертков окажутся ей впору.