Смерть в пурпуровом краю - [19]

По мере приближения к Карсону вдали проступали горы, которые, я заметил еще в самолете, окрашивались в пурпурные цвета, а у самых вершин виднелись белые полосы снега в расщелинах. Аэропорт находился на северной окраине города. Его здание — новое, небольшое — состояло сплошь из белых плит и цветного стекла. С двух сторон аэровокзала раскинулись просторные стоянки. Метрах в пятистах от здания стоял зашарпанный, раскаленный солнцем ангар, а все пространство вокруг него занято двумя десятками маленьких, блестящих самолетов, расставленных в определенном порядке на пыльной бетонированной площадке. На обеих стоянках было припарковано около сорока машин. Маленький красно-кремовый самолет как раз шел на посадку.

Мы подъехали в четверть первого.

— Нашей машины здесь нет, — заметила Изабелл.

— Какая она?

— Темно-красная «де сото». Не знаю, какого выпуска. Довольно старая. Нет, не вижу. А шериф говорил, что она здесь. Кто знает, может, Джон…

— Посмотрим, что удастся выяснить, — сказал я.

Оставив машину на стоянке, мы под солнечным зноем прошли в кондиционированную прохладу вокзала. Сразу за дверями стоял мужчина — в шоферской фуражке, с большим брюхом, сигарой во рту, маленькими, пронзительными глазками и очень важный на вид.

Я прошел было мимо, но вернулся, встал рядом.

— Простите. Мне нужно забрать машину, темно-красная «де сото». Ее оставили здесь вчера или позавчера. Вы не в курсе?

Он смерил меня взглядом с головы до пят, перекатив окурок в другой угол рта.

— Ее уже забрали, мистер.

— Простите, как?

— Как я говорю. Подцепили тросом и оттащили. Сегодня, часов в десять. Городская служба. Наверное, отправили к тем остальным, которые плохо запаркованы или ворованные.

Она встревожилась — засыпала меня вопросами, на которые мне нечего было ответить. Я сунул монету в телефон-автомат, а она не спускала с меня глаз, следя через стекло будки, крепко сжав губы, с непроницаемым лицом за черными очками. Центр городской полиции соединил меня с чиновником, тот передал следующему, и мне наконец сообщили, что машину они отогнали по требованию из округа.

— По-моему, что-то расследуют, — добавил служащий, — потому что предупредили, чтоб ни до чего не дотрагиваться. Мы послали своего парня присмотреть, так что она целехонькая, пусть в округе разглядывают. Больше ничего не передавали. Если хотите узнать, когда ее получите, обратитесь в канцелярию шерифа.

Выйдя из будки, я все доложил Изабелл.

— Что это означает? — всполошилась она. — Зачем им это?

— Возможно, они готовы допустить, что существуют две версии всей истории. Вчера вечером в присутствии Йомена я помимо прочего предложил шерифу осмотреть машину. Значит, он взялся за дело. Только ничего они не обнаружат. Отпечатки пальцев — это хорошо смотрится по телевизору. По-моему, пригодные для опознания отпечатки получаются только в одном из ста случаев и с каждой двадцатой машины. Человек поправит зеркало обзора, и на нем может остаться приличный отпечаток, если поверхность достаточно гладкая. Иногда остается след на приборной доске. Но это в том случае, если вся машина протерта — и руль, и дверные ручки. Если нет других размазанных, наложившихся друг на друга отпечатков.

Она приподняла очки, склонив набок темную головку.

— Странная логика, вам не кажется? Если он в ней не уезжал, а вы утверждаете, что нет, зачем же пригнали сюда машину?

— Давайте что-нибудь поедим.

В углу была стойка с закусками и напитками. Сделав заказ, я отошел посмотреть расписание рейсов. На Эль-Пасо отправление в час пятнадцать. Самолет приходил с севера, имея три посадки.

Служащий в билетной кассе при близком рассмотрении оказался старше своей юношеской прически.

— На рейс номер два сегодня будет тот же экипаж, что и вчера?

— Не знаю. А в чем дело?

— Но это возможно?

— Наверное, да. В их запутанной системе смен я не разбираюсь.

— Экипаж заходит в здание вокзала?

— Стоянка всего пять минут. Прилетают вовремя. Здесь будут примерно в час десять.

Вернувшись к остывшему гамбургеру, я рассказал ей о своей задумке. Пожалел, что дома у нее не взял фотографию брата.

Тогда она извлекла из серой сумочки цветной любительский снимок — она с Джоном на фоне университетского здания, улыбающиеся, щурящиеся от солнца. Брат был одет в светлый костюм, галстук съехал набок. Сказала, что снимались около года назад. Джон Уэбб оказался высоким, худым, бледным, со впалой грудью. Черные растрепавшиеся волосы. Приятная улыбка. Совсем не похож на мужчину, способного заинтересовать Мону, — никакой самоуверенности, напротив, чувствовалось в нем желание стушеваться. Впрочем, как знать. Может, после Кэба и Джаса сильных личностей ей уже хватило по горло.

Двухмоторный самолет совершил посадку немного раньше ожидаемого времени. Сошло три-четыре пассажира, столько же собиралось сесть. Подтянули трап, и я зашагал за пассажирами. Стюардесса с заученной улыбкой протянула руку за моим билетом — кукольная блондинка, форменная юбка плотно обтягивала пышные бедра, над верхней губой проступили бисеринки пота.

— Я не из пассажиров, — предупредил я. — Хочу узнать: вчера вы обслуживали этот рейс?