Смерть в ночном эфире - [52]

Стоя на пороге и глядя на спящего сына, Дин вдруг по­нял, что у него щемит сердце от любви к Гэвину. Он не любил его мать, да и она его, впрочем, тоже. Но они оба любили Гэвина. С того самого дня, когда они узнали, что у них будет ребенок, вся любовь, которую им следовало бы испытывать друг к другу, была направлена на то существо, которое они зачали.

Увы, им явно не удалось показать Гэвину, насколько сильно они его любят. Мальчик так и не понял, что неко­торые запреты должны были уберечь его от самого страш –ного, а меры дисциплинарного воздействия не доставляли его родителям никакого удовольствия. Родители любили его, а он этого не понимал. Черт побери, Дин хотел быть хорошим отцом. Он искренне стремился, чтобы сын ни­когда не усомнился в отцовской любви. Но где-то Дин ошибся, он сделал что-то не так или не сделал то, что тре­бовалось. И вот теперь сын относился к нему с презрением и не скрывал этого.

Ощущая глубину своей неудачи, Дин попятился, вышел из комнаты Гэвина и тихо закрыл за собой дверь.

Спальня была просторной, с высоким сводчатым потол­ком, большими окнами и камином. Она заслуживала луч­шей обстановки. Дин просто купил самые необходимые вещи, и все. Когда он только что переехал, он сказал Лизе, что специально ничего не делает, чтобы после свадьбы у нее была возможность все обставить по своему вкусу, но он солгал и ей, и самому себе. Он ни разу не пригласил ее остаться здесь на ночь.

Дин воткнул в розетку в ванной заряжающее устройство вместе с сотовым телефоном, чтобы тот был под рукой на случай звонка, разделся и встал под душ. Струи горячей воды лупили по его телу, а он вспоминал то, что произо­шло после звонка Валентино.

Сумасшедшие гонки к телефонной будке, из которой он звонил, оказались пустой тратой времени для всех – и для полицейских из трех патрульных машин, и для сержанта Кертиса, явившегося одетым с иголочки, словно это не была глубокая ночь, и для Пэрис с Дином.

Они приехали вскоре после того, как выяснилось, что Валентино нет нигде поблизости от телефонной будки, из которой он звонил. Магазин рядом был давно закрыт. На парковке не стояло ни одной машины. Из свидетелей на­шелся только полосатый кот, наслаждавшийся хот-догом, который кто-то бросил в урну, но промахнулся.

– Жаль, что коты не умеют говорить, – мрачно пошу­тил Кертис, рассказывая все это им с Пэрис.

Они сидели в машине сержанта, подводя итоги. Пэрис устроилась на заднем сиденье.

– Я записал звонок на кассету, – сказал Дин Керти-су, – давайте послушаем.

Они прослушали запись, потом Дин перемотал пленку, и они прослушали ее второй раз. Когда голоса смолкли, Кертис заметил:

– Похоже, он не знает, что мы за ним охотимся.

– И это может сослужить нам службу, – добавил Дин.

– Только до завтрашнего утра, потом все это появится в газетах. – Кертис с мрачным видом повернулся к Пэ­рис: – Что он имел в виду, когда говорил, что в прошлый раз вы не обратили на него внимания?

– Не имею ни малейшего представления, и я ему об этом сказала.

– Вы не помните прошлого предупреждения?

– Если бы я получила подобный звонок, я бы немедлен­но обратилась в полицию.

– Она так и поступила, – сказал Дин, которому не по­нравилось, как детектив смотрит на Пэрис. – К чему вы клоните?

– Ни к чему, просто размышляю.

– Тогда окажите нам любезность, размышляйте вслух. Кертис повернулся к Дину и уже собрался было отчитать его за недопустимый тон, но тут же вспомнил, что Дин старше его по званию.

– Я думал о Пэрис.

– Что именно?

– Как ей удалось сохранить свою анонимность? Я этого не могу понять. – Кертис снова повернулся к ней: – Дру­гие представители вашей профессии ничего не скрывают от прессы. Их фотографии появляются в журналах. Они не гнушаются никакой рекламой, постоянно появляются на телевидении.

– Я не ищу дешевой популярности. Моя программа не так раскручена. Музыка совсем другая, и я тоже. Я всего лишь голос в темноте. Если мои слушатели будут знать, как я выгляжу, они не смогут говорить со мной откровенно. Часто людям легче разговаривать с совершенно незнако­мыми, чем с близкими друзьями.

– Валентино это точно легче, – заметил Кертис. – Если вы с ним действительно незнакомы.

– Они могут быть незнакомы сейчас, но он не хочет, чтобы так продолжалось впредь, – заявил Дин. Пэрис и Кертис сразу догадались о том, что он намекает на уверен­ность Валентино в том, что он и Пэрис скоро станут лю­бовниками.

Но Кертис не желал отклоняться от выбранной линии.

– Видите ли, – продолжал он, – как правило, те, кто предпочитает секс по телефону, выглядят совершенно заурядно. Иногда они толстые и уродливые, совершенно не­похожие на тот образ, который создает их голос. Дин знал, что это замечание не случайно.

– Согласен, вы бросили наживку. Считайте, я попал­ся, – сказал он.

– Они не лежат на атласных простынях в вызывающем нижнем белье, как приятно было бы думать позвонивше­му, а сидят в старых кроссовках и тренировочном костюме на грязной маленькой кухне. Все это вопрос воображе­ния. – Кертис снова повернулся к Пэрис: – Люди слышат ваш голос и создают ваш образ. Я тоже так делал.

– И что?

– Я не угадал ничего. Мне казалось, что у вас темные волосы и темные глаза. Тип предсказательницы судьбы.