Смерть в катакомбах - [10]
Ни Матильда, ни Жан за всю свою долгую, богатую приключениями жизнь никогда не видели подобного зрелища. Было в этом что-то мистическое, зловещее — молодой, цветущий, красивый человек, который вдруг превратился в высохший труп…
Будь на месте Матильды женщина с более слабым характером, она тут же упала бы в обморок, и никто не посмел бы в том ее обвинить. Но Матильда только поджала губы, превратившиеся в сплошную белую полосу, и, повернувшись к Жану, процедила:
— Мы пропали.
Запахивая кричаще яркую ливрею дрожащими руками, Жан молчал…
А в зале гитарист выбивался уже из сил, но публика начинала ворчать. Вдруг послышался крик:
— Кулешова давай! Вали со сцены! Уберите эту тоску! Кулешов!.. Кулешов!..
Выкриков из зала с каждой минутой становилось все больше и больше, и, оборвав свое выступление, гитарист со слезами на глазах, под свист, буквально сбежал со сцены.
В ярком круге от софитов появился Жан. Поднял вверх обе руки.
— Дамы и господа! Драгоценная публика! — В зале замолчали, раздались даже овации — все были уверены, что Жан вышел объявить Кулешова.
Подождав, пока аплодисменты утихнут, Жан продолжил:
— К нашему огромному сожалению, Антон Кулешов не сможет выступить сегодня по состоянию здоровья! Администрация кабаре приносит всем свои глубочайшие извинения… — Следом за этим в зале поднялся такой вой, что слов Жана больше нельзя было разобрать.
Впрочем, он ничего и не говорил. Просто молча стоял и смотрел, как в зале бесновались зрители. А затем спокойно ушел со сцены.
В зале действительно стоял бешеный крик. Кто-то ломал стулья, звенели разбитые бутылки. А еще кто-то даже умудрился выстрелить в потолок. Скандал прекратили румынские солдаты, ворвавшиеся в зал с винтовками наперерез.
Перепугавшись вооруженных солдат, публика прекратила бушевать и стала потихоньку расходиться.
В кабинете Матильды расположились агенты сигуранцы и представители военной комендатуры. Кроме них, был еще переводчик и толстенький врач в золотом пенсне.
— Конечно, все подробности покажет вскрытие, — докладывал он, — но уже могу сказать, что артист был убит ядом неизвестного мне происхождения. Этот яд имеет очень интересный эффект. Ткани вместо разложения мумифицируются. Я никогда еще не видел ничего подобного. Как бы мне хотелось узнать его состав…
— Хватит, — представитель военной комендатуры, солидный немец, стукнул ладонью по столу, — нам ясно, что это убийство, и этого достаточно! Партизанен… — Немец поджал губы.
— Господин офицер, — посмела возразить Матильда, — наше заведение всегда было приличным и спокойным. В жизни не было в нем такой нечисти! Вы ошибаетесь. Партизаны сюда и близко не подойдут. К тому же погибший был артист, не военный человек. Какое дело партизанам до артиста?
— Не скажите, — в разговор вмешался агент сигуранцы, когда переводчик перевел ему слова Матильды, — это могла быть акция устрашения. Показательная, так сказать. В зале находилось много немецких и румынских офицеров. Вы понимаете, что все они были под угрозой?
— Пощадите! — Матильда сложила руки на груди.
— Привести тех, кто видел его последним, — распорядился румын.
Солдат втолкнул в кабинет плачущую Танечку.
— Ты сказала хозяйке, что он уходил, — уставился на нее румын, в то время, как переводчик очень старательно переводил его слова.
— Да, мы поссорились. Он выгнал меня из гримерной. А я стояла под дверью и следила за ним. Он схватил пальто. Я стояла в коридоре и видела, как он ушел, — всхлипывала дрожащая Танечка.
— Ты давно его любовница?
— Уже две недели.
— Почему вы поссорились?
— Я не знаю. У него настроение изменилось. Он накричал на меня сразу, как только я вошла.
— Ты знаешь его настоящее имя?
— Ну… Антон Кулешов, — девушка переводила испуганные глаза с одного на другого.
Вопрос агента сигуранцы был не случаен. Дело в том, что в гримерной артиста не было найдено документов. А это было очень странно для военного времени.
Солдат вывел Танечку, и в кабинете появился Жан. Он держался очень свободно — так, словно все происшедшее его развлекало, и он совсем не боялся. Эта уверенность подействовала на всех положительно, и агент сигуранцы даже несколько смягчил тон.
— Вы видели, как уходил Кулешов? Он вышел через служебный вход?
— Простите, господин офицер? — Жан сделал удивленные глаза. — Но он никуда не выходил!
— Что это значит? — Голос румына прозвучал резко. — У нас есть данные, что он вышел из заведения через служебный вход!
— Он не выходил, — повторил Жан. — Я все время стоял на улице, ходил от главного входа к служебному. Из заведения никто не выходил. Да он и не мог выйти. На улице ведь была толпа. Его бы разорвали поклонницы.
— Но показания девушки… — начал было румын, но Жан его перебил:
— Вы про Таньку? Нашли кого слушать! Дурочка она, да и выпить любит. Наверняка хлебнула перед выступлением, вот ей и почудилось. Глупая она, безмозглая. Потому Кулешов ее и прогнал. А вы как думали? Знаменитость все-таки.
Глава 3
Холод. Это было единственное, что ощущалось реальней всего. Холод, проникающий в мельчайшую клетку тела, не покидающий его никогда. Каждое утро приходилось просыпаться с этим ощущением, начинать с него каждый свой день.
