Смерть в день рождения - [60]

— Это… это семейное имя. Девичья фамилия моей матери.

— Понятно, — сказал Ричард. — Мне просто было любопытно: очевидно, вам не пришло в голову на ней жениться, — вдруг он замолчал, а потом с ужасом воскликнул: — Извини, извини, Морис. Прости меня! Я не соображаю, что говорю.

— Ну что ты, мой дорогой. Конечно, я хотел на ней жениться. Но это она не соглашалась. Она только начинала свою карьеру, и что мог предложить ей я? Маленькое жалованье и подневольную военную жизнь? Естественно, она не собиралась все бросать и следовать за полковым барабаном.

— А Чарльз?

— У него было другое положение. Совершенно другое.

— Он был богат? У него были возможности создать ей тот образ жизни, о котором она мечтала?

— Ну, не надо говорить так, — пробормотал Уорэндер.

— Бедный Чарльз! А он знал?

— Нет, — ответил Уорэндер, мучительно краснея. — К тому времени между нами все было давно кончено.

— А он верил в сказку о Дейкерсах?

— Я думаю, — помолчав, проговорил Уорэндер, — он верил всему, что говорила Мэри.

— Бедный Чарльз! — повторил Ричард, а потом повернулся к Аллейну.

— Ведь вы ему не скажете? Хотя бы не теперь! Это убьет его. В этом нет нужды?

— Я пока таковой не вижу.

— А ты? — он повернулся к Уорэндеру.

— Ради бога, Дикки!

— Да, конечно, уж ты-то говорить не будешь.

Наступило долгое молчание.

— Я вспомнил, — сказал наконец Ричард, — как однажды она мне говорила, что это ты их познакомил. Какие двойственные роли обоим пришлось играть. Как в комедии эпохи Реставрации.[4]

Очевидно, оба они забыли об Аллейне. И первый раз посмотрели друг другу прямо в глаза.

— Смешно, — сказал Ричард, — я часто гадал, не был ли Чарльз моим отцом. Думал, может, тут какая-то добрачная связь. Мне казалось, что я видел в нас сходство. Безусловно, семейное. Вы ведь с Чарльзом довольно похожи, правда? Должен признаться, я никогда не верил в эту историю с Дейкерсами. Но почему же мне никогда и в голову не приходило, что она моя мать? Как замечательно ей удалось отстраниться от всего этого.

— Я не знаю, что тебе ответить, — воскликнул Уорэндер. — Мне нечего сказать.

— Ничего.

— Это не должно повлиять на твою жизнь. На твою работу. Или на женитьбу.

— Не знаю даже, как ко всему этому отнесется Анелида. Если только, — он повернулся к Аллейну, как бы внезапно вспомнив о его присутствии. — Если только мистер Аллейн не арестует меня по обвинению в убийстве матери, и тогда все проблемы прекрасно разрешатся сами собой.

— Я бы на это не очень рассчитывал, — ответил Аллейн. — А вдруг вы сможете оправдаться. Сможете?

— Откуда, черт побери, мне знать? Что я должен был совершить?

— Важнее то, что вы не совершили. Где вы обедали днем? Здесь?

— Нет, в ресторане. У меня была деловая встреча.

— А потом?

— Я вернулся к себе и немного поработал. Приходила машинистка.

— Когда закончили?

— Около шести. Я ждал междугороднего звонка из Эдинбурга. И все время поглядывал на часы, потому что уже опаздывал. Мне нужно было прийти сюда к шести и заняться напитками. Тогда я перенес разговор на этот номер. Поэтому я и опоздал. Мэри была уже внизу. Разговор дали без пятнадцати семь, вскоре после моего приезда.

— Откуда вы разговаривали?

— Отсюда, из кабинета. Чарльз тоже был здесь. Он скверно выглядел, и я беспокоился из-за этого. Но он не был расположен к беседе со мной. Линия с Эдинбургом все время прерывалась, и я вынужден был ждать, потому что разговор был важным. Мэри была очень недовольна. Я кончил, когда уже стали приезжать первые гости.

— А что вы делали потом?

— Отправился с Чарльзом в гостиную и делал, что мне было положено.

— Вы не приносили ей пармские фиалки?

— Я? Нет! Она их терпеть не могла.

— А вы видели фиалки в ее комнате?

— Я туда не поднимался. Я уже говорил вам, что был здесь, в кабинете.

— Когда вы были в ее комнате в последний раз?

— Сегодня утром.

— Вы не заходили туда между утренним визитом и этим последним, после вашего возвращения из «Пегаса», когда произошла та бурная сцена?

— Я же говорил вал. Как бы я смог? Я… — немного успокоившись, он продолжал: — Я был все время с Анелидой, пока она не ушла, а потом тотчас пошел за ней.

— Хорошо, — подумав, проговорил Аллейн. — Если все это подтвердится, а никаких препятствий к этому я не вижу, то вы окажетесь вне подозрений.

Уорэндер, быстро обернувшись, что-то воскликнул, но Ричард спросил ровным голосом:

— Я не понимаю.

— Если наша версия правильна, то на самом деле преступление было подготовлено между шестью часами, когда полковник опрыскал миссис Темплетон из пульверизатора, и тем временем, когда она поднялась с вами к себе в спальню, то есть, по свидетельству фоторепортера, без двадцати пяти восемь. Комнату она уже больше не покидала и умерла через несколько минут после вашего ухода.

Ричард, который, казалось, не обратил внимания на первую половину фразы, при последних словах вздрогнул и посмотрел на отца, все еще стоявшего к ним спиной.

— Полковник Уорэндер. — спросил Аллейн, — почему вы заходили в «Пегас»?

— Какое это имеет значение? Хотел выяснить отношения. С девушкой.

— Но вы ее не видели?

— Нет.

— Морис, — резко произнес Ричард. Полковник посмотрел на него. — Я буду пока тебя называть по-прежнему, — продолжал Ричард. — Я знаю, что так не принято, но я не могу иначе. Нужно ко всему привыкнуть. Может быть, это затруднит привыкание для нас обоих, но здесь не знаешь, как себя вести. Надеюсь, что со временем все обойдется. Только дай мне это время.