Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна - [53]
Из биографии Игнатьева, секретаря ЦК и по совместительству с 9 августа 1951 года министра МГБ. Фактически он возглавил МГБ 11 июля, когда после ареста Абакумова получил пост представителя ЦК в министерстве госбезопасности. После ареста генерала Власика, оставаясь министром госбезопасности, он возглавил управление охраны и стал лично ответственным за охрану Сталина.
На состоявшемся 5 марта пленуме ЦК КПСС число секретарей ЦК сократили с десяти до пяти. Игнатьева, ответственного за политические репрессии пятидесятых годов, сокращение не коснулось, и он остался секретарём ЦК.
Лишь через месяц после смерти Сталина под нажимом Берии с жёсткой формулировкой («ввиду допущенных серьёзных ошибок в руководстве бывшего МГБ СССР») Игнатьева отстранили от должности секретаря ЦК и вывели из состава ЦК КПСС. Берия объявил, что Игнатьев «лично виновен в создании дела врачей» — ещё одно доказательство отсутствия между ними приятельских отношений.
Опала Игнатьева была недолгой. 7 июля (сразу же после ареста Берии) Хрущёв вернул его в состав ЦК, а в декабре 1953-го назначил секретарём Башкирского обкома КПСС. В 1956 году Игнатьев стал делегатом ХХ съезда КПСС. Он помогал Хрущёву в подготовке доклада о культе личности Сталина, в котором Хрущёв, словно в насмешку над миллионами репрессированных, представил его как жертву Сталина. Затем Игнатьев был Первым секретарём Татарского обкома КПСС (1957–1960).
Хрущёв, расстрелявший Берию и выступивший на ХХ съезде КПСС с осуждением Сталина, спас того, кто был непосредственным исполнителем «ленинградского дела», «дела Еврейского антифашистского комитета», «дела врачей» и «грузинского дела». Не странно ли это? Чем вызвано подобное милосердие? Не признательность ли это за некогда оказанную услугу? Например, за устранение Поскребышева? Но тогда следует говорить о заговоре Хрущёва.
Тот, кто был непосредственно причастен к аресту ближайшего сталинского окружения — Власика, Поскребышева и Косынкина, пережил короткую опалу (с 5 апреля по 7 июля) из-за Берии и вновь вознёсся после его ареста.
Тот, кто просмотрел «заговор Берии» (по долгу службы Игнатьев обязан был его обнаружить, ведь это был «коллективный заговор», по которому приговорили к расстрелу ещё пару десятков полковников и генералов, в том числе Гоглидзе, первого заместителя Игнатьева), наказан не был.
Трое из четырёх бывших министров госбезопасности, здравствующих ко дню смерти Сталина — Берия, Меркулов, Абакумов (расстрелян 19 декабря 1954 года) — убиты по приказу Хрущёва. А Игнатьева, ответственного за самые кровавые послевоенные процессы, Хрущёв пощадил!
Такое отношение к Игнатьеву, главному исполнителю репрессивных замыслов Сталина с июля 1951 года, не пострадавшему ни после смерти Сталина, ни после расстрела Берии, ни после смещения в 1957 году Маленкова, Молотова, Булганина и Кагановича, свидетельствует о личном покровительстве Хрущёва. Новый партийный вождь убирал тех, кто мог бы свидетельствовать против него самого. А Игнатьева он сохранил и — вот парадокс — представил сталинской жертвой.
Заговора Берии не было. Эта версия подброшена Хрущёвым.
С другой стороны, те, кто долгие годы работал рядом со Сталиным, арестованы за три-четыре месяца до его смерти. Это наталкивает на подозрение о существовании заговора. Но его не было! Ни при участии Берии, ни без него!
Если бы заговор был, то главного «исполнителя» Игнатьева ликвидировали бы как нежелательного свидетеля. Хрущёв, как известно, был крут на расправу. Предать друга ему ничего не стоило. Не задумываясь, он отправил на пенсию маршала Жукова, который в 1957 году помог ему сохранить власть. Закрытые суды и смертные приговоры в хрущёвскую эпоху были не редкость. Об этом пишет генерал Судоплатов, вышедший из тюрьмы лишь через четыре года после отстранения Хрущёва.
Хрущёв, расправившийся с верхушкой сталинского Политбюро (правда, старика Ворошилова пощадил как икону — как-никак, с Лениным был знаком, и Микояна пожалел — по той же причине плюс за изворотливость), Игнатьева не только не уничтожил (хотя эта участь постигла большинство следователей и руководителей аппарата МГБ) — повысил в должности. Завидная признательность. Только за что? За устранение Поскребышева? За послушное поведение в ночь на 1 марта и в последующие дни, позволившее Хрущёву возглавить партию? В подчинении Игнатьева были войска МГБ, и он легко мог всех арестовать и самому узурпировать власть. Амбиций не хватило. За их отсутствие — высокая должность.
Охрана, обнаружив лежащего на полу Сталина, стала звонить Игнатьеву, затем Маленкову. Ни тот, ни другой врачей не вызвали. Хрущёв и Булганин приехали первыми, покрутились и уехали. Сталин по-прежнему оставался без медицинской помощи. Винить в этом Берию? — Несерьёзно. Сталинское окружение настолько привыкло к необходимости согласования каждого шага, что в первые часы попросту растерялось. А если предположить, что Хрущёв и Маленков не вызвали врачей преднамеренно, то впору говорить о заговоре Хрущёва. Но только не Берии.
Возвращаемся к личности Игнатьева. В органы госбезопасности он пришёл «со стороны». С 1935 года Игнатьев был на партийной работе. Его карьерные перемещения происходили под наблюдением Маленкова.
Рецензия в «Вечерней Одессе»: http://vo.od.ua/article/30.
«Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля» — историческое исследование и остросюжетное повествование: политическая биография двух уроженцев Российской империи, повлиявших на становление современного Израиля, лидера правого лагеря — выдающегося общественного деятеля, писателя, поэта и переводчика Владимира Жаботинского и левого — первого премьер-министра и министра обороны, Бен-Гуриона. В книге рассказывается об их политическом противостоянии, а также об интересах царской, а затем и Советской России в Палестине, о причинах, побудивших Сталина поддержать сионистов, — читателя ждет множество сенсаций, ранее не публиковавшихся. Причастна ли советская разведка к убийству в Иерусалиме графа Бернадота, члена королевского дома Швеции и спецпосланника ООН на Ближнем Востоке? Планировал ли Сталин после войны переселить в еврейское государство 2,5 миллиона советских евреев? Могло ли еврейское государство быть создано в Европе на землях Восточной Пруссии и должен ли Сталин благодарить Бен-Гуриона за отказ от Кенигсберга? Ответы на эти вопросы прозвучат в книге «Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля».
Повесть «Боря, выйди с моря» — продолжение истории одесской семьи, начатой в «Маразлиевской, 5».
Четыре ключевые фигуры советской истории, люди, определившие развитие страны и игравшие чужими судьбами. Все они плели тонкие нити политических интриг и сами пали жертвами заговоров. Тиран, на совести которого миллионы жертв. И его преданный соратник Хрущёв, участник ночного застолья, завершившегося инсультом Хозяина. Всесильный руководитель советских спецслужб Лаврентий Берия, головой поплатившийся за попытки преждевременных реформ. И осуществивший многое из его замыслов Горбачёв, первый и последний президент Советского Союза.
Если бы Паустовский не написал к этому часу «Время больших ожиданий» и не обозначил его двадцатыми годами, то я рискнул бы каждое последующее десятилетие Одессы также называть этим звучным именем. И если в тридцатых по очереди ждали хлеба, ареста и «Веселых ребят», в сороковых — победы, хлеба, ареста и «Тарзана», а в пятидесятых — ареста, освобождения и СВОБОДЫ, радуясь ей, как в известном анекдоте еврей, впустивший и выпустивший по совету ребе из своей квартиры козла, то в шестидесятых — точнее на заре их, в Одессе ждали квартиры, футбола и коммунизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.