Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна - [52]

Осталось рассмотреть последнюю версию — естественная смерть. Хотя погодите… А заговор Берии?

Был ли заговор Берии?

В конце сороковых годов у Берии стали появляться сомнения в правильности курса Сталина. В частных беседах он высказывал их коллегам по Политбюро. Его слушали, но не поддерживали. Берия оставался среди них белой вороной. Микоян писал:

«После войны Берия несколько раз ещё при жизни Сталина в присутствии Маленкова и меня, а иногда и Хрущёва высказывал острые, резкие критические замечания в адрес Сталина. Я рассматривал это как попытку спровоцировать нас, выпытать наши настроения, чтобы потом использовать для доклада Сталину. Поэтому я такие разговоры с ним не поддерживал, не доверяя, зная, на что он был способен. Но всё-таки тогда я особых подвохов в отношении себя лично не видел. Тем более что в узком кругу с Маленковым и Хрущёвым он говорил, что «надо защищать Молотова, что Сталин с ним расправится, а он ещё нужен партии». Это меня удивляло, но, видимо, он тогда говорил искренне»[149].

Впоследствии нежелание оказать противодействие Сталину (в результате только по «ленинградскому делу» были репрессированы более двух тысяч человек) Хрущёв объяснит тем, что он считал поведение Берии провокационным:

«Берия же всё резче и резче проявлял в узком кругу лиц неуважение к Сталину. Более откровенные разговоры он вёл с Маленковым, но случалось, и в моём присутствии. Иной раз он выражался очень оскорбительно в адрес Сталина. Признаюсь, меня это настораживало. Такие выпады против Сталина со стороны Берии я рассматривал как провокацию, как желание втянуть меня в эти антисталинские разговоры с тем, чтобы потом выдать меня Сталину как антисоветского человека и «врага народа». Я уже видел раньше вероломство Берии и поэтому слушал, ушей не затыкал, но никогда не ввязывался в такие разговоры и никогда не поддерживал их. Несмотря на это, Берия продолжал в том же духе. Он был более чем уверен, что ему ничто не угрожает. Он, конечно, понимал, что я неспособен сыграть роль доносчика.… И я думал, что тут провокация, желание втянуть меня в разговоры, чтобы потом выдать и уничтожить. Это провокационный метод поведения. А Берия был на это мастер, он был вообще способен на всё гнусное. Булганин тоже слышал такие разговоры, и думаю, что Булганин тоже правильно понимал их»[150].

Берия пытался создать антисталинскую коалицию задолго до XIX съезда партии. Если бы у него были единомышленники, не было бы кровавых процессов начала пятидесятых. Никто не осмелился его поддержать. Позднее, желая оправдаться, Микоян, Маленков, Хрущёв станут говорить, что они были недостаточно информированы и доверились Сталину и докладам НКВД. У них не нашлось мужества признать свои заблуждения и посетовать, что зря они ошибочно посчитали Берию провокатором. Признаний, которые они сделали, достаточно, чтобы считать Берию заговорщиком. Но был ли заговор реально осуществлённым?

Напомним, кто и когда впервые обвинил Берию в убийстве Сталина. В 1963 году со ссылкой на Хрущёва в журнале «Пари Матч» писалось об ампуле с ядом, которую Берия якобы постоянно с собой носил. (Рассказ, почему именно этот способ убийства возник в хрущевском воображении, ожидает нас в главе «По ложному следу».)

Вторично роль главного действующего лица отводилась Берии по версии неких старых большевиков. Их имён Авторханов не приводит, а посему источник его информации — весьма «надёжное «радио ОБС» («одна баба сказала»), к которому каждый привыкший пользоваться сплетнями может прислушаться. Вспомним также намек Берии «Я его убрал», сказанный им Молотову на трибуне Мавзолея в день похорон Сталина, что без предъявления каких-либо доказательств можно расценить как ложное хвастовство. Не его заслуга, что сутки Сталин оставался беспомощным. Маленков находился выше его в иерархии, Хрущёв, партийный тяжеловес, также обладал властью, однако они не потребовали от Игнатьева освободить академика Виноградова, личного врача Сталина, томящегося в застенках МГБ и знавшего, как организовать лечение своего пациента.

«Заговор Берии», в умозаключениях Авторханова, начался с арестов начальника личной охраны Сталина генерал-лейтенанта Власика и личного секретаря Поскребышева (оба арестованы в декабре 1952-го), и коменданта Кремля генерала Косынкина (январь 1953-го).

Одно забывают Авторханов и те, кто придерживается его версии, — не мог Берия осуществить их аресты. С августа 1945 года он курировал военно-промышленный комплекс и атомный проект и никакого отношения к карательным органам не имел. Репрессивный аппарат ему не подчинялся. Более того, он сам находился в разработке МГБ («мингрельское дело»), и, хотя время его ареста ещё не подошло, Игнатьев знал, чего от него ждёт Сталин…

Хрущёв, подбросивший версию о заговоре, понимал её несостоятельность, поэтому заявил, что Берия повсюду расставил своих людей. Конкретно: фамилии, должности? Их нет. Многие высшие офицеры, прежде работавшие с Берией, были арестованы Абакумовым и Игнатьевым и находились в тюрьме. Опоры в МГБ у него не было.

Каждый новый руководитель НКВД — МГБ (Меркулов, Абакумов, Игнатьев) начинал с того, что убирал людей, назначенных его предшественником. Если предположить, что Игнатьев — ставленник Берии, то после свержения Берии, по установившейся традиции, его должны были арестовать, предать суду и расстрелять. Так поступили со всеми, кого подозревали к близости к Берии. Ничего подобного не произошло — Игнатьев нисколечко не пострадал. Он являлся протеже Хрущёва и Маленкова, в МГБ пришёл с партийной работы и никогда с Берией не пересекался.