Смерть Сталина - [18]

О письме доложили наркому госбезопасности Всеволоду Николаевичу Меркулову. Поскольку речь шла о жене Калинина, который оставался членом политбюро, Меркулов переслал письмо сталинскому помощнику Поскребышеву. Тот доложил вождю.

Сталин написал на письме: «Тов. Горкину. Нужно помиловать и немедля освободить, обеспечив помилованной проезд в Москву». Александр Федорович Горкин был секретарем Президиума Верховного Совета СССР и штамповал все нужные решения.

11 июня президиум, рассмотрев «ходатайство о помиловании Калининой Екатерины Ивановны», постановил: «Калинину Екатерину Ивановну помиловать, досрочно освободить от отбывания наказания и снять поражение в правах и судимость».

Неожиданная милость Сталина объяснялась просто. Калинин был уже смертельно болен, доживал последние дни. И держать его жену в лагере больше не имело смысла.

Но остальные члены высшего руководства были еще вполне здоровы, и каждого из них он держал в страхе. Пренебрежительно говорил им, что они — люди слабые, пасуют перед империалистами, нет в них настоящей стойкости. Часто упрекал соратников:

— Что с вами будет без меня, если война? Вы не интересуетесь военным делом. Никто из вас не знает военного дела. Что с вами будет? Империалисты вас передушат.

В конце 1951 года ночью, собрав членов политбюро у себя на даче, Сталин вдруг зло сказал:

— Вы состарились. Я вас всех заменю.

Поэтому у каждого из членов высшего руководства были основания убрать Сталина. Особенно у тех, кто был обречен и кого спасла только смерть вождя. Так кто же из них мог это сделать? И мог ли?

Часть II Кто мог это сделать?

Глава первая Молотов: наследник престола

Первым кандидатом на уничтожение можно считать Вячеслава Михайловича Молотова, который многие годы был ближайшим соратником вождя, считался вторым человеком в стране и его очевидным наследником. Вероятно, это стало слишком очевидным…

В начале октября 1945 года, после окончания войны, Сталин впервые за последние годы уехал отдыхать на юг и пробыл там достаточно долго. В разрушенной и голодной стране стали строить ему новые дачи — под Сухуми, возле Нового Афона, на Валдае и дачный комплекс на Рице.

«Он постарел, — вспоминала его дочь Светлана. — Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось…»

Об уходе вождя в отпуск в газетах, ясное дело, не писали, поэтому показалось, что Сталин просто исчез, и никто из чиновников не решился объяснить, где он. Иностранные журналисты и дипломаты заговорили о том, что заболел, подал в отставку или даже умер. Попросил встречи американский посол Аверелл Гарриман, которому вождь симпатизировал. Неожиданно для своих соратников Сталин согласился принять его в Сочи. Гарриман отвез ему послание президента Гарри Трумэна, а вернувшись, опроверг слухи о болезни вождя.

На хозяйстве остался Молотов. В Москве устраивались дипломатические приемы, дружеские встречи с иностранцами-союзниками. Даже такое твердое сердце, как у Молотова, не выдержало. После победы в войне он утратил привычную осторожность, расслабился.

7 ноября 1945 года на приеме в Кремле по случаю очередной годовщины Октябрьской революции Вячеслав Михайлович весьма доброжелательно беседовал с иностранными корреспондентами, которые жаловались на свирепость цензуры. Информационное агентство Рейтер распространило слова Молотова:

— Я знаю, что вы, корреспонденты, хотите устранить русскую цензуру. Что бы вы сказали, если бы я согласился с этим на условиях взаимности?

Молотов действительно дал указание отделу печати Наркомата иностранных дел, и через несколько дней корреспонденты почувствовали некоторое ослабление цензуры. Это вовсе не означало, что им разрешали передавать в свои редакции все, что они хотели, но цензоры по крайней мере перестали вычеркивать отдельные слова и выражения по собственному усмотрению.

Корреспонденты расценили это как признак намечающихся перемен и еще от себя добавили, что теперь, может быть, Молотов вновь станет главой правительства (он перестал им быть накануне войны), потому что Сталин стар, болен и скоро покинет свой пост. «На сегодняшний день, — писал корреспондент британской газеты «Дейли геральд», — политическое руководство Советским Союзом находится в руках Молотова».

Когда вождю отправили на юг перевод статей из зарубежной прессы, он остервенел. За разговоры о состоянии его здоровья Сталин карал беспощадно. При этом время от времени устраивал своим соратникам проверки.

На небольшом приеме в день Парада Победы в 1945 году Сталин вдруг сказал, что «через несколько лет он должен будет уйти от дел». Все хором заговорили о том, что это совершенно невозможно.

В другой раз у себя на даче Сталин опять завел разговор о пенсии:

— Пусть Вячеслав теперь поработает. Он помоложе.

Это была откровенная провокация, и Молотов был достаточно умен и опытен, чтобы немедля отвергнуть такую возможность. Но, прочитав обзор иностранной прессы, Сталин заподозрил, что Молотов, может быть, и в самом деле подумывает о его кресле.

Он потребовал разобраться и доложить.

На следующий день он получил от Молотова, Берии, Маленкова и Микояна обширную шифротелеграмму, в которой вся вина возлагалась на сотрудников отдела печати Наркомата иностранных дел. От своих слов относительно ослабления цензуры Молотов отрекся, заявив, что ничего подобного он иностранным корреспондентам не говорил.