Смерть швейцара - [5]

— Девушка большую поживу почуяла, — высунул голову из окна лимузина Аристарх. — В ней проснулся инстинкт преследователя.

— Да какая тут, к черту, пожива? — развел руками администратор. — Ну, умер швейцар клуба. Заметьте, от старости умер! И что с того? В лучшем случае, это три строчки в разделе текущих новостей, причем первозванской газеты. Какое дело столичным читателям до смерти какого-то местного швейцара!

— Неужели вы ничего не заметили? Расследование велось формально, этот самый Кругляк — так, кажется, его фамилия? — делал все, чтобы дело закрыть!

Меняйленко и Аристарх дружно расхохотались.

— Да нет никакого дела, Оленька, как вы не понимаете! — воскликнул администратор, поднимая руки к уже почерневшему ночному небу. — И Кругляку это было ясно с самого начала. Вот почему он не проявил никакого энтузиазма. Расследовать-то нечего.

— Не скажите, не скажите, — Ольга уже закусила удила, и сбить ее с пути было трудно, или даже невозможно. Притопнув каблуком сапожка, она сказала: — А два стакана? Кто-то же у старика был? А Кругляк даже не взял их на экспертизу. И соседей по дому не опросил. Как прикажете это понимать?

— Все, — резюмировал Меняйленко, положив руку на ручку двери «Мерседеса», — у девушки навязчивая идея, а избыть ее можно, как считают психоаналитики, только предложив пациенту пройти весь путь до конца.

— Но как же мы оставим ее в незнакомом городе в полном одиночестве? — озабоченно поинтересовался Аристарх, чья голова по-прежнему торчала из окна машины, как из ящика фокусника. — Становится темно, а у нее — ни документов, ни, как я понимаю, денег. все-таки, это как-то не по-рыцарски — бросать ее одну в ночи на произвол судьбы.

— В ночи? — переспросила Ольга. — Да сейчас и семи часов еще нет. Я хочу побродить по городу и кое-что обдумать. Вам, джентльмены, возможно, покажется странным, но у меня есть кое-какие мысли. Они, кстати, касаются не только смерти старика. Глубоко, знаете ли, личные. И мне бы хотелось немного порассуждать. Про себя. Я хочу побыть одна. Похожу по древним улочкам Первозванска, а потом вернусь в Усольцево. Вот и все мои желания. — Ольга никак не могла понять, почему столь простые требования вызывали у ее знакомых такое острое чувство неприятия. Секундой позже она, правда, сообразила: Аристарх и Меняйленко за нее боялись. Отвечая на эту мысль, она рассмеялась и примиряющим жестом положила руку на рукав черного пальто администратора.

— Так вы и вправду за меня боитесь? Ваши слова, стало быть, не только дань вежливости? Уверяю вас, что ничего страшного со мной не случится. Я привыкла далеко за полночь возвращаться домой в Москве, а там преступность, наверное, не чета здешней. Кроме того, — тут она полезла в сумочку и вынула баллончик со слезоточивым газом, — у меня есть, чем попотчевать приставалу. Я же журналистка, как вы не понимаете! — чуть ли не со слезами в голосе обратилась она к собеседникам.

— Считайте, что вы нас убедили, — сказал со вздохом Меняйленко и полез в карман. — Вот, держите— это моя визитная карточка. Покажете, если что — и вас никто не тронет, обещаю. Ну а это — деньги, возьмите.

Меняйленко нагнулся и нырнул в автомобиль, словно давая тем самым понять, что заботу об Ольге он оставляет целиком на волю судьбы. В ту самую минуту, как администратор забрался в машину, он выбросил девушку из головы — его ждали важные дела, а все, что он мог сделать для нее при сложившихся обстоятельствах, он уже сделал.

— Только не задерживайтесь долго, — сказал Аристарх, просовывая из окошка автомобиля руку и вкладывая что-то Ольге в ладонь. Одновременно он со значением сжал ее пальцы. — Если вы не вернетесь в Усольцево до полуночи, я поеду вас разыскивать. Помните об этом и не надрывайте мне сердца.

Последние слова прозвучали бы несколько напыщенно, если бы нелегкая ирония, которой Аристарх их сдобрил. Заворковал, обретая жизнь, мотор, и «Мерседес» умчался, оставив Ольгу на застроенной двухэтажными покосившимися домиками улице незнакомого ей Первозванска.

Ольга подошла к фонарю и стала исследовать пожалованные ей Собилло и Меняйленко деньги — две пачки купюр. Интересно, кто из этих двух господ щедрее, ухмыльнувшись подумала она и пересчитала кассу. Два и два — или, вернее, две тысячи и две тысячи — Ольга все еще не отделалась от привычки считать деньги «лимонами».

Одинаковая, до копейки, щедрость — подивилась она, укладывая пачки в сумочку. Может, именно такую сумму принято ассигновать девицам, которые оказываются под покровительством господ из дворянских клубов? Вздохнув, она отметила про себя, что четыре тысячи — это ее примерно полугодовой заработок. Первозванск — город контрастов. Следовало, однако, приступать к делу, которое она замыслила. Прежде всего, ей хотелось перекинуться словом с соседями швейцара — то есть добросовестно выполнить работу Кругляка. Вернувшись во двор через арку, она поднялась по скрипучим ступеням и три раза позвонила у подъезда гражданину Савельеву Ф.Г.

Через час с четвертью, когда темнота окончательно накрыла город, журналистка вышла из подъезда, осторожно прикрыв за собой дверь.