Смерть — штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск - [23]

— Чем тридцать пять долларов? Да, тут я с тобой согласна. Полагаю, мне понравится кто-то очень богатый. Но серьезно, Питер, ты же не веришь, что Брекстон убил свою жену, не правда ли? Я хочу сказать, что это просто ни на что не похоже..

— Я не знаю, что думать.

На тот момент это была, пожалуй, моя самая ясная и самая точная фраза. Потом я потребовал, чтобы она поклялась держать все в тайне, и мы вернулись обратно.

Там уже дым шел коромыслом. Самые славные люди разошлись по домам. Один джентльмен свалился с ног в туалете (припоминаете — историю с покойным Хью Лонгом в мужском туалете Лонг-Айленда несколько лет назад?), муж и жена обнимались в темном углу (правда, это был муж другой женщины и жена другого мужчины). Компания студентов, симпатичная шайка загорелых бездельников, распевала во все горло, чувствуя себя до предела счастливыми, и строила планы дальнейших действий, которые сводились к широкомасштабной атаке на Саутхемптон. Я уже слышал скрип тормозов, скрежет металла машин и звон разбиваемых стекол… Что делать, молодость!

И молодость в весьма подходящей форме Лиз Бессемер принадлежала в эту ночь мне. Ее дядюшка с тетушкой отправились домой. Парни, пытавшиеся бороться со мной за ее расположение, либо исчезли с оказавшимися под рукой более доступными девицами, либо уныло бродили среди припаркованных автомобилей.

— Давай прогуляемся в Монтаук!

Эта блестящая идея пришла в голову Лиз в тот момент, когда мы медленно двигались по танцплощадке, вальсируя под фокстрот. У меня не было никакого чувства ритма, и кроме того, я умел танцевать только вальс, что и делал под любую музыку.

— Пешком?

— Я поведу машину, у меня тут машина… По крайней мере я надеюсь. Тетушка наверняка отправилась домой с нашими гостями…

Тетушка действительно отправилась домой на машине гостей, оставив в наше распоряжение прекрасный «бьюик» с откидным верхом.

Лиз скользнула на место водителя, я расслабился рядом с нею, и мы стремительно помчались по центру длинного шоссе, идущего параллельно дюнам на протяжении всей дороги до Монтаука, конечной железнодорожной станции Лонг-Айленда.

Луна нас буквально слепила, светила нам прямо в глаза. Остановились мы задолго до Монтаука. По моим указаниям мы свернули с дороги и прочертили длинный след по песку, оканчивавшийся в Атлантическом океане. Между двумя дюнами, в миле от ближайшего погруженного в темноту дома, мы предались радостям любви.

Мне никогда не приходилось видеть подобной ночи. Небо заполнили все звезды, какие только можно видеть в наших благословенных широтах, и повсюду, по всему небу дождем сыпались метеориты.

Когда все было кончено, мы продолжали лежать рядом на песке, еще хранившем тепло солнца, и смотреть на звезды, метеориты и луну. Соленый ветерок с моря овевал наши обнаженные тела. Лиз вздрогнула, я ее обнял и прижал к себе… Она в моих объятиях казалась удивительно легка…

— Мне нужно домой, — сказала она, и голос ее был тих и больше меня не дразнил. — Скоро утро.

Мы оба некоторое время подумали над этим. Она приподнялась на локте и с любопытством посмотрела на меня при свете луны.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем.

— Расскажи.

— Ни о чем… Если не считать того, как прекрасно с тобой на таком берегу и как противно снова одеваться и идти в тот дом.

Она вздохнула и потянулась.

— Славно получилось, верно?

Вместо ответа я притянул ее к себе на грудь и начал целовать. Ее маленькие груди щекотали мне кожу. Я снова был готов, хотя официально возрастной пик уже прошел, она это почувствовала и вместо ласк вскочила на ноги, бросилась к воде и нырнула.

Вспомнив то, что случилось меньше суток назад, я испугался до смерти и бросился следом в холодную черную воду. К счастью, она отлично плавала и мы благополучно миновали линию прибоя. Было так странно плыть в черном океане под черным небом… Луна и пляж белели, а гребни волн фосфоресцировали.

Потом, дрожа и хохоча, мы побежали к машине и вытерли друг друга полой тетушкиного пледа.

Мы оба согласились, что выглядим вполне прилично без одежды, причем Лиз стыдливо заметила, что она испытывает некоторое возбуждение, разглядывая мужское тело в его естественном состоянии, особенно в том случае, если ей нравится обладатель этого тела. Я же сказал, что это противоестественно и может кончиться подробным примечанием.

В прекрасном настроении мы двинулись на юг, и она высадила меня в нескольких метрах от «Северных Дюн». Сероватый рассвет занимался на востоке.

— До завтра?

Лиз кивнула.

— Если я смогу. Еще не знаю, как все сложится.

— Я тоже не знаю, но надеюсь, что смогу улизнуть.

— Я тоже смогу. Когда узнаю, позвоню.

Мы крепко с наслаждением поцеловались, потом она, скрипнув резиной, умчалась. Она была, пожалуй, одним из худших водителей, которые встречались мне в жизни, но в тоже время — восхитительной девушкой. Я испытывал чувства несколько большие, чем обычно в подобных обстоятельствах; но потом поспешил выбросить все романтические бредни из головы. Она была чудесной девушкой; ночь выдалась великолепной; луна светила ярко; то, что должно было случиться, случилось, вот и все. Не стоит слишком серьезно относиться к таким приключениям, — строго сказал я себе, осторожно открывая дверь черного хода и заходя в кухню.