Смерть с отсрочкой - [94]

Ленни сидел на чисто вытертом стуле, стараясь, чтобы мысли текли, как река. Два пакетика кокаина удалось бросить за спинку заднего сиденья патрульной машины, наличных хватит на уплату любого разумного штрафа. Насколько известно, его обвиняют в драке и непристойном поведении — ничего серьезного, — но собираются продержать ночь в кутузке, а это уже катастрофа.

— Прошу следовать за мной, — сказал бесстрастный с виду молодой полицейский, и Ленни потащился за ним в служебное помещение без окон, разделенное на шесть кабинок для допроса. К хрупкой стенке пришпилен календарь — был День святой Агаты, покровительницы ювелиров. Рядом висел плакат с обвисшими краями, предупреждавший о терроризме. Кроме того, над левым плечом полицейского была прикреплена бульдожьим зажимом компьютерная распечатка — одна из десятков ежедневных сводок. Похоже, в ней изображались срочно разыскиваемые по всей Европе преступники, и рядом с Мохаммедом бен Масудом под Феликсом Оттермайером красовалась снятая камерой видеонаблюдения слегка изумленная физиономия Леонарда Артура Ноулса, который размахивал пачкой чипсов «Принглс», должно быть, в каком-то магазине, торгующем товарами по сниженным ценам.

Ленни затаил дыхание при виде своего черно-белого изображения, чувствуя, как сердце собирает вещички и выскакивает из груди. Полицейский кликнул в помощь коллегу, и Ленни постарался изобразить недоумевающую невинность.

— Режущие, колющие предметы есть? — спросил первый полицейский.

Ленни покачал головой, полицейский его обыскал, выбрасывая в пластмассовую корзинку пачку сигарет, зажигалку, бумажник, маленький аэрозольный баллончик с феромоном.

— Хорошо. Садитесь, пожалуйста.

— Вот это не мое, приятель, — заявил Ленни, указывая на баллончик еще закованными руками.

Второй полицейский ушел, а первый склонился над компьютерной клавиатурой, изучая паспорт Ленни.

— Посмотрите на меня, пожалуйста, — попросил он, нацеливая на задержанного цифровой фотоаппарат. Потом посмотрел на экран. — Хорошо. Еще раз. Посмотрите на ту стену. Спасибо.

Ленни оглядывал помещение, пока его паспортные данные мучительно медленно набирались на стареньком компьютере, тогда как мозги у него работали с головокружительной скоростью процессора «Пентиум». Полицейский участок почти опустел — слышалось лишь слабое эхо устало прощавшихся офицеров, закрывавших на ночь кабинеты, и смертоносный стук клавиш под пальцами дежурного, заполнявшего бланк с ловкостью бессловесной обезьянки. Ленни старался сохранять спокойствие, но злился на несправедливость. Продавая монету, он хотел только пивка хлебнуть да пару дней развлечься на побережье. Честные, достойные, порядочные намерения, и, если бы распроклятый Сидней Стармен в последнюю минуту не изменил условия завещания, не пришлось бы выходить из дела, и нынешней катастрофы вообще не случилось бы.

Эль Сид даже не потрудился упомянуть о собственной широкой известности в этих местах, и сейчас ожиревший ювелир со специально приглашенными друзьями и убийственными намерениями спешит к «Свинье». Ник себя-то не защитит, не говоря уж о ком-то другом, и Ленни хорошо представлял, какую историю кратко выложит толстозадый испанец. Двое бессердечных бывших заключенных подружились с больным стариком, угрозами заставили финансировать пивной разгул в Коста-Браве. За ними тянется хвост преступлений и безобразий по северу Испании до самой Сарагосы, где они вынудили старика объявить их наследниками своего состояния, после чего совсем распоясались. На пути к побережью что-то не сложилось: возникли споры, в результате чего Леонард Артур Ноулс прикончил старика и сообщника. Вызовут мастера-ремонтника торговых автоматов, который подтвердит, что подбросил до города возбужденного англичанина, и припомнит признание обвиняемого, что он повредил спину, копая ямы. Гваделупе, изо всех сил стараясь завуалировать свои злодейские намерения, ничего не припомнит или попытается доказать, будто Ленни затащил ее в койку, грозя убить дядю. Наконец, Эрман Крус, уважаемый гражданин Монтальбана, расскажет, что купил у подозреваемого монету, после чего повел его в местный бар, где тот возбудился под действием наркотика и начал хулиганить. Лучшее, на что можно надеяться, — попасть под действие какого-нибудь испанского эквивалента закона о невменяемости.

Помещение как бы расширилось, Ленни вдруг остро почуял собственное дыхание, пульсацию в ушах, подлинную глубину дерьма, в которое вляпался. Сидней с Ником в смертельной опасности — дело не в Эрмане, с виду неспособном отшлепать щенка, а в коварном злодее цыгане. «Специально приглашенные друзья» стоят на общественной лестнице скорей ближе к Пинсаде, чем к жирному ювелиру, а Ленни слишком хорошо знаком с жестокой изобретательностью подобных типов.

Полицейский Лоренцо Асейтунилья за письменным столом проклинал Windows и обращался с мышкой как студент со штыковой лопатой. Надо было послать сведения о задержанном в общую базу данных для сверки, и Лоренцо боролся с собственной тупостью. Какой-то спец, парнишка с козлиной бородкой, всего месяц назад читал в комиссариате обновленный курс, который Лоренцо посещал без всякой охоты. Знает — надо что-то открыть и ввести пароль, имя, фамилию арестованного, но будь он проклят, если помнит, как это делается. Лоренцо устало поднялся, шагнул за перегородку проконсультироваться с коллегой.