Смерть приходит в розовом - [7]

Закрепив еще раз показания на месте и не обнаружив расхождений, следователь с запоминающейся длинной худой шеей и фамилией Маврик — так он представился — попросил пройти всех в особняк, как объяснил, для составления протоколов и уточнения еще раз некоторых деталей. Татьяну сопровождали две подружки по проходившей здесь оргии. Они ополоснули ей лицо водой, оттерли ноги от пятен крови. Цвет платьев бесил меня, как быка на корриде, и вызывал злорадные мысли: «Так вам и надо, стервам». К жене не испытывал ни жалости, ни сострадания, было лишь понимание того, что она крепко влипла. Но, как оказалось позже, приведший меня сюда порыв ревности сыграл со мной злую шутку, и я чуть было не стал сообщником убийцы. Слава Богу, выручил профессионализм уже более-менее сложившегося сыщика, что позволило аргументировать достаточно веско и тем самым разбивать возникающие подозрения.

Допрос был прерван, когда приехала «скорая», вызванная для моей супруги.

— Сильное нервное потрясение, — констатировал состояние Татьяны человек в белом халате. — Можно поместить на несколько дней в больницу.

Маврик недовольно поморщился и даже легонько помотал головой. Скорее, под влиянием этого протестующего жеста следователя врач поменял свое решение:

— Впрочем, ничего страшного, дайте любое успокоительное, можно даже алкоголь.

Последнее предписание было выполнено тотчас. Тамара принесла наполненный до краев фужер. Татьяна выпила водку, как воду в жаркий день, большими глотками. Ее расширенные глаза поочередно застывали на окружающих, на обстановке, она будто заново познавала мир. На щечках проступил румянец. Вдруг она начала кого-то выискивать. Уставилась на меня. Две слезинки скатились к подбородку. Послышался всхлип.

— Ему же больно, — пожаловалась она, не сводя с меня глаз.

— Кому? — машинально вырвалось у меня.

— Зачем ты это сделал? — с очередным всхлипом спросила она.

— Дайте ей еще водки, — услышал я голос следователя и следом увидел его перед собой.

— Отойдем в сторонку, — попросил он. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Он был нетерпелив и, как только мы уединились, ошарашил меня:

— Выходит, жена видела вас в момент выстрела.

— С чего вы взяли? — опешил я.

— С ее слов.

— Она же в полуобморочном состоянии, не может адекватно воспринимать действительность. Для нее все сместилось во времени и сжалось до предела того страшного мига, а вы пользуетесь этим вопреки всем процессуальным нормам, — с гневом возразил я.

— Что вы знаете о следственных методах и процессуальных нормах? — с насмешкой произнес он в ответ и хмыкнул.

— Кое-что, — я засунул руку в карман и вынул удостоверение. Пока дознание шло по горячим следам и дело не доходило до протокольных тонкостей, я не козырял местом своей работы. Но вот вынужден сделать.

— Вон как, уголовный розыск! — он еще раз хмыкнул, но уже без сарказма. — Тогда, пожалуйста, еще раз, но только подробнее: что привело вас сюда и все о дальнейшем ходе событий.

Я рассказал, как он и требовал, без утайки, почти досконально описывая каждый свой шаг. Промолчал лишь об увиденной мною в просвете женщине в розовом, ибо почему-то посчитал, что усугублю этим положение: он примет мои слова за выдумку, за стремление отвести подозрение от Татьяны.

Его явно не устраивало в моем рассказе лишь одно: нахождение оружия на момент преступления, ибо оно было принято приехавшими оперативниками от меня, а я настаивал на том, что убийца сначала выстрелил в жертву, а затем вложил пистолет в руки моей жены. Конечно, на его месте и я сомневался бы в предположениях, выдвинутых другими. Тем более, это не мог никто подтвердить. Остальные свидетели в один голос заявляли, что оружие находилось у Татьяны и затем во избежание неприятностей перекочевало ко мне. Они говорили то, что видели.

Водка оказалась действенным лекарством: истерика у Татьяны прошла, и она стала вполне адекватно воспринимать реальность. Этим сразу воспользовался Маврик, несмотря на мой протест по поводу преждевременности допроса. Тогда я попытался добиться разрешения поприсутствовать, на что он заметил:

— При виде вас она может замкнуться.

И все же я настоял на своем. Татьяна не замечала меня, так как я находился у нее за спиной. Да мне и не так важно было видеть выражение ее лица, основное — слова.

— Расскажите, как все произошло, — начал Маврик мягким голосом, похожим на умоляющий.

— Я и Валерий Васильевич… — она запнулась.

— Продолжайте, пожалуйста, — следователь — сама любезность. В кого только не перевоплотишься, дабы вызнать истину.

— Мы присели в беседке, говорили о пустяках. Он начал преподносить мне комплименты. Было приятно слышать нежные слова. Он опустился передо мной на колени и стал целовать мои руки. Я видела его глаза… — Татьяна вновь запнулась и смахнула пальчиками слезы. — В них стояли восхищение и любовь. А потом вдруг взгляд превратился в удивленный и следом в нем появился ужас. Лицо исказилось до неузнаваемости, и тут рядом с моей головой прозвучал хлопок. Боже!

— Вы видели, кто стрелял?

Татьяна молчала, уткнувшись в ладони.

Маврик приблизился к ней и сделал, в его понимании, некий психологический жест: успокаивающе провел рукой по волосам Татьяны и повторил вопрос.